Но ведь вы не будете спорить со мной, что главная тематическая площадка нашего Города, то есть и творческое, и транспортное, и духовное, и прочее рабочее поле Иерусалима, — это небо? Ангелы во главе с Михаилом и Гавриилом давно уже сошли по эскалатору им. Иакова Исааковича Абрамовича на каменные террасы, поселились в многочисленных церквях-монастырях (в Старом городе минимум два Архангельских монастыря) и манят горожан небесными «запределами». До начала XX века были известны лишь несколько случаев, когда не смогло грешное нагорье удержать рвущихся к небу: Енох праведный, Илья-пророк, Иисус Помазанник, Мария Иакимовна и еще один пророк, Мухаммед. (См. знаменитый анекдот про русского олигарха, воскликнувшего: «Да тут, типа, Байконур!»).

А если уж не Магомет шел к небу, то оно само спускалось по милости своей поближе к молящимся иерусалимцам, — так, во всяком случае, гласят местные байки. Например, собирателям иерусалимского фольклора хорошо известно объяснение того, почему Храмовая гора — самая высокая гора на земном шаре. Да потому, что небо здесь значительно ниже, чем, допустим, над Гималаями. Ну, и совсем бесконечная тема — Иерусалим Небесный. Под сладкозвучные флейты: «Над небом голубым…»

Нас же сейчас интересуют историческо-литературно-мифологические попытки покорить иерусалимское небо снизу, то есть собственно полеты и пилоты.

Какие летательные приспособления использовались в эпохи, предшествующие промышленному самолетостроению? Во-первых, птичьи крылья. В Иерусалиме одна из улиц так и называется — Орлиные Крылья, в честь сказанного в книге Исход: «Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе» (19:4).
Царю же Давиду приходится лишь мечтать о небесах: «И я сказал: кто дал бы мне крылья, как у голубя? Я улетел бы и успокоился бы» (Пс 54:7).

Во-вторых, ангельские крылья. Правда, в Иерусалиме ими пользовались реже, чем в других городах Святой земли. Например, из Назарета, гласит предание, когда к его стенам в 1187 году подступил Салах ад-Дин, ангелы перетащили на крыльях церковь Благовещения аж в Италию.

Самое же грандиозное достижение библейского воздухоплавания — конечно, огненная колесница Ильи. Впрочем, взлет этой махины (середина IX в. до н.э.) состоялся в отдалении от Иерусалима, на восточном берегу реки Иордан. «Вдруг явилась колесница огненная и кони огненные,<…> и понесся Илия в вихре на Небо» (4Цар 2:11).

Еще известны полеты в Святом Граде (Аль-Кудс) примерно в 620 году на крылатом гибриде серии «Молния» (Аль-Бурак). Наиболее распространенная в мусульманских сказаниях модель — тело лошади с головой юноши, крыльями орла и павлиньим хвостом. Летчик — Мухаммад ибн Абдулла, он же пророк Муххамед.

У Бурака, кстати, есть потомок, почти наш современник — «крылатый верблюд», символ знаменитых восточных ярмарок, демонстрирующих достижения Еврейского ишува в Палестине в 1930-е годы. А воспел летающего верблюда (правда, в прозе) русский эмигрантский поэт А.П. Ладинский:

«Наделенный крыльями, тяжелый, медлительный верблюд превратился в странное животное, в символ того динамического процесса, который происходит в американизированной Палестине. От древнего верблюда — к дизелю, к фордовскому грузовику, к трактору, от бедуинских шатров — к электрификации» (А.П. Ладинский. Путешествие в Палестину. 1937 г.).

Однако самые интересные полеты над Городом — безаппаратные, называемые «вознесениями». Иерусалимская классика — это во-первых: «мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян 1:11). А во-вторых: «Наконец Пренепорочная Дева, предохраненная от всякой скверны первородного греха, завершив путь земной жизни, была взята телом и душой в небесную славу» (Катехизис Католической Церкви, 966).

Но давайте поговорим о редких случаях. Согласно средневековому еврейскому антихристианскому памфлету «Толдот Йешу» («История Иисуса»), в 3790 году от сотворения мира (т.е. в 30 году от Рождества Христова) над Иерусалимом состоялся первый в истории города воздушный бой между двумя молодыми героями своего времени, Иисусом и Иудой. Хитроумным образом незаконнорожденный Иисус раздобыл в Иерусалимском Храме тайное 72-буквенное начертание Имени Бога (шем ха-мефураш) и творил с его помощью различные чудеса, утверждая свое право на место в социуме. Понятно, что, представ перед судом мудрецов, он продемонстрировал свои способности, уверяя, что наделен ими от Отца Небесного.

«И закончив говорить, Йешу распростер руки, словно крылья орла, поднялся в воздух и стал летать между небом и землей. И все видевшие это стояли как зачарованные. И увидев такое, повелели мудрецы Йегуде Искариоту [в тексте он — «образованный человек» и «большой мудрец»] сделать то же, что сделал Йешу: произнеся Шем Гамефораш, подняться в воздух и сбросить Йешу на землю. А если не удастся ему сбросить его на землю, то пусть осквернит его мочой. Йегуда сразу же взлетел вслед за Йешу, но не смог сбросить его на землю, потому что оба они прибегали к тайне Шем Гамефораш. Тогда Йегуда помочился на Йешу, и оба они осквернились мочой, и утратили силы, и упали на землю, потому что сбежали от них буквы Шем Гамефораш, и они забыли Шем Гамефораш и не могли больше пользоваться им» (перевод П. Гиля).

Согласитесь, что картина потрясающая — хроника пикирующих евреев! Зрители, конечно, расположились удобно на южном склоне горы Скопус, т.е. Наблюдательной. Участники воздушного боя взмывают ввысь, один за другим из долины Иосафата, то есть долины Суда. Развеваются пейсы и бороды, а туники сброшены вниз, как балласт. Или все-таки нет, малые талиты остаются на телах сражающихся ястребов, ведь недаром они называются арбаканфот — «четыре крыла». Вот экипаж «Иуды» настигает «Ешу», но тот показывает высочайший класс аэробатики и над Масличной горой «сбрасывает с хвоста» преследователя, выполняя сложную фигуру «кобра». (Это когда пилот резко увеличивает угол тангажа, заставляя самолет как бы «танцевать» вертикально.) Но противник, не менее искусно выполнив переворот Иммельмана, взмывает над «Ешу» и, пикируя, открывает огонь. В йеменской рукописи «Толдот Йешу», кстати, рассказывается об использовании Иудой не мочеиспускания, а семяизвержения. И вот оба поврежденных аппарата скатываются по елеонскому склону в Кидрон. А дым над Храмовой горой по-прежнему невозмутимо поднимается вверх.

…Вспоминается также и еще один «бомбардировщик» грехов человеческих, увиденный пророком Захарией:
«И опять поднял я глаза мои и увидел: вот летит свиток. И сказал он мне: что видишь ты? Я отвечал: вижу летящий свиток; длина его двадцать локтей, а ширина его десять локтей. Он сказал мне: это проклятие, исходящее на лице всей земли; ибо всякий, кто крадет, будет истреблен, как написано на одной стороне, и всякий, клянущийся ложно, истреблен будет, как написано на другой стороне» (Зах 5:1–3).

Местные воздушные бои возобновятся через пару тысяч лет. Но сначала им будут предшествовать вполне мирные полеты над Святой землей. В декабре 1913 года еврейская пресса отреагировала на первый из них заметкой под заголовком: «Аэроплан в небе Страны»:

«Стрекот мотора слышен в нашей стране! В пятницу вечером на городских улицах возвестили, что в субботу, в 6 часов утра, аэроплан прибывает в Яффо, и кто желает увидеть его, поезжайте в Яффо, ибо из-за облачности, похоже, аэроплан не долетит до Иерусалима <...> Говорят, что авиатор навестит наш город [Иерусалим], дабы поискать и у нас достаточно просторную площадку для посадки аэроплана» (Газета «Ха-херут», 12.12.1913).

И уже меньше чем через год иерусалимский журналист сообщает о прилете авиаторов в Иерусалим:

«Из просвещенной Франции, из центра мировой культуры явились к нам в Эрец-Исраэль три посланника цивилизации и принесли нам, эрецисраэльтянам, далеким от большого мира, одно из современных чудес науки: аэроплан. <…> А на другом самолете еще два летчика прибыли в Иерусалим через Бейрут. Авиаторы эти — французы <…> Замечательным было сие зрелище, когда аэроплан кружил над градом Шалемским. Как будто черный орел расправил свои крылья. А когда он набрал высоту, то и вовсе стал похож на пчелку. И правда, имя аэроплана — L’Abeille — «Пчела». Вчера в предутренние часы опустел почти весь город. Тысячи людей, включая женщин и детей, кто пешком, кто на повозках, кто верхом, отправились провожать авиаторов, покидающих Иерусалим. Солнце еще не взошло, а Долина [Бака, или Эмек-Рефаим] была полна народа…»
(Цитируется по книге З. Вильнаи «Иерусалим. Новый город и окрестности»)

Но вот начинается Первая мировая война, и наше низкое небо понемногу привыкает и к армейской воздушной технике — в первую очередь английской. Собственно, воевать в небе англичанам не с кем. Немцы почему-то не доверяют туркам авиацию. Зато британские солдаты Египетского экспедиционного корпуса под командованием генерала Эдмунда Алленби вовсю используют аэростаты для наблюдения за позициями врага.

Сюжеты о военной авиации того времени тоже стали походить на мифы, особенно в устах современных пересказчиков. Все знают, что взятие англичанами Иерусалима было ознаменовано тем, что генерал Алленби 10 декабря 1917 года торжественно, но скромно, то есть пешочком, вошел в Яффские врата Старого города. Но, оказывается, без авиации не обошлось:

«В этот день Алленби послал для воздушной разведки над Иерусалимом аэропланы — бипланы Первой мировой войны. Вы должны понять, что турки в то время никогда не видели аэроплана. Турки смотрели в небо и приходили в ужас. Потом им было сказано, что на следующий день против них собирается выступать человек по имени Алленби, что означало на их языке “человек, посланный Богом” или “пророк, посланный Богом”. Они не осмелились воевать против пророка, которого послал Бог, поэтому на следующее утро Алленби удалось освободить Иерусалим без единого выстрела» («Мир на Ближнем Востоке», выступление сенатора от Оклахомы Джеймса М. Инхофа. Перевод Д. Левина).

Как бы то ни было, но ко всяким «английским штучкам», в том числе и к покорению неба, население города приспосабливается быстро, и в 1920 году, когда британское военное правительство сменяет гражданская администрация, никого не удивляет, что власти принимают решение о строительстве иерусалимского аэропорта: сначала для нужд военной, а со временем и гражданской авиации. Место для аэродрома было выбрано в 8 км к северу от муниципальных границ Иерусалима, неподалеку от арабской деревни Каландия на расчищенном от камней плато. Проблема состояла только в том, что площадка была частью сельскохозяйственных земель, принадлежащих небольшому еврейскому поселению (мошаву) Атарот. Да ладно, решили мандатные власти, где еще найдешь такую хорошую, практически готовую взлетную полосу? Берем, раз есть, а евреям опять чего-нибудь пообещаем. А за подготовку базы — мерси. И в 1922 году аэропорт построили, причем назвали по имени вышеупомянутой близлежащей арабской деревни Каландия (хотя в еврейской прессе утвердилось название Атарот). А еврейские фермеры? Потеснились и промолчали. Аэродромчик получился забавный, поскольку первоначальная взлетная полоса утыкалась в дорогу, ведущую из Иерусалима в Рамаллу. В результате, когда самолет шел на посадку, то на шоссе, как на железнодорожном переезде, опускали шлагбаум.

8 марта 1927 года тут состоялась торжественная церемония присвоения имени одному из самолетов, совершавших перелеты по маршруту Лондон — Атарот — Индия. На мероприятие прибыл сам верховный комиссар подмандатной Палестины сэр Герберт Сэмюэль, а также вожди еврейских профсоюзов и национального комитета, ведущие деятели высшего мусульманского совета, представители иерусалимского муниципалитета и прочие почетные гости. Отгадайте, как назвали самолет? Он получил имя «Град Иерусалим».

Шли годы — аэропорт расширялся, пытался соответствовать нуждам и военным, и гражданским, а вот дела в Атароте складывались как-то кривовато. Развитию сельского хозяйства и процветанию поселенцев не способствовали ни арабские погромы конца 20-х и середины 30-х годов, ни создание британского военного подразделения «Стражи королевской авиации», ни то, что Хагана (подпольные еврейские отряды самообороны) избрала мошав местом для тренировочного лагеря.

15 мая 1948 года, с началом Войны за независимость, Атарот и еще один северный пригород Иерусалима с еврейским населением, Неве-Яков, были полностью захвачены арабами. Жителей успели эвакуировать. Территория аэродрома перешла в руки Хашимитского Королевства. Новая администрация с воодушевлением взялась за реорганизацию аэропорта и превращение его в международный. А в 1967 году Атарот вернулся к сынам Израиля. Аэропорт, но не сельскохозяйственное поселение. И опять расширяли, перестраивали, улучшали. Закатали асфальтом взлетную полосу длиной 1985 м и шириной 40 м. Построили современный (для 1980-х) терминал. Мечтали о прямой воздушной связи Иерусалима с каким-нибудь Парижем. И обломались: с началом мирного процесса и второй интифады международная общественность отказалась признавать иерусалимский аэропорт, гнусно попирающий права исконно палестинского народа. И весь комплекс заморозили. Надолго ли?

Вот и поговорим о вечной иронии нашего небесного города. В середине 50-х годов начальником Атаротского аэропорта был назначен почтенный иерусалимец г-н Али ибн-Юсеф Авийда, известный в подмандатные времена туристический агент.

Дети и внуки его проживают по сей день в иерусалимском районе-деревне Бейт-Ханина (что по дороге в Атарот, между прочим). Над Бейт-Ханиной возвышается горка Тель-аль-Фуль (Бобовый холм), которую порой идентифицируют как место дворца царя Саула. Насчет Саула — спорно, а вот иорданский король Хусейн свой личный дворец тут возводить начал в середине 1960-х годов, но закончить помешала Шестидневная война. Так и стоит по сей день дворец в недостроенном виде, но похож не на обитель монарха, а на… гигантский планер-этажерку! Этакий памятник несчастному аэродрому.

А под горой Бобовой, под «ерапланом» этим бетонным, трамвайчик наш ерусалимский бегает, и дразнит краеведческое воображение, и подсказывает новые ассоциативные фокусы: Петр Моисеевич Рутенберг, тот самый, что подгреб под себя электрификацию всея Святого Града и тем самым сорвал самые первые планы по строительству трамвая, был, ко всему, еще и одним из основателей первой еврейской авиакомпании Palestine Airways. И что же? Проиграло иерусалимское небо, проиграло со счетом 1:0 в пользу заземленного транспорта.

И в конце этой грустной небесной эпопеи вспомним, как однажды иерусалимские жители все-таки созерцали чудеса германской воздухоплавательной промышленности. Это случилось 11 апреля 1931 года, когда над Городом торжественно проплыл знаменитый дирижабль LZ 127, он же «Граф Цеппелин». О, это было зрелище, это был цеппелинище! В тот раз он совершал 80-часовой перелет над странами Ближнего Востока. На борту находилось около 40 политиков, бизнесменов, журналистов и всяческих знаменитостей. Но мне кажется, что им было не так интересно любоваться Иерусалимом сверху, как, наоборот, иерусалимцам, разинув варежки, наблюдать за плавным полетом чудовищного, 240-метрового небесного огурца, направляющегося в сторону Мертвого моря…