Онлайн-тора Онлайн-тора (Torah Online) Букник-Младший JKniga JKniga Эшколот Эшколот Книжники Книжники
Трамвайная трагедия Еврипида
Михаил Король  •  20 июля 2011 года
Иерусалимский легкий поезд.

Поскольку глубокоуважаемый Букник пригласил меня в вагоновожатые «Иерусалимского трамвая», я просто обязан посвятить первую же авторскую колонку этому феномену — иерусалимскому «легкому поезду» ракевет кала — רכבת כלה, как называют теперь трамваи на языке праотцев. А в годы становления современного иврита для трамвая (неучи продолжали писать «трамуай») были подобраны два однокоренных термина: хашмалит (חשמלית) и хашмалия (חשמליה). К истории нашего хашмалита мы скоро вернемся, но прежде не могу удержаться от того, чтобы процитировать знаменитый текст:

«Однажды на трамвае
Он ехал на вокзал
И, двери открывая,
Вожатому сказал:

-- Глубокоуважаемый
Вагоноуважатый!
Вагоноуважаемый
Глубокоуважатый!
Во что бы то ни стало
Мне надо выходить.
Нельзя ли у трамвала
Вокзай остановить?
Вожатый удивился — Трамвай остановился».

Похоже, что эти стихи определяют всевозможные трамвайные инверсии, гипербатоны, анафоры и метатезы, встречающиеся не реже, чем в тексте, на полях истории, культурологии, краеведения. А раз уж мы начали цитировать Маршака в связи с трамвайной темой (то есть, в широком смысле, темой въезда в город), то стоит вспомнить и стихотворение «Иерусалим», написанное Самуилом Яковлевичем в 1918 году:

По горной царственной дороге
Вхожу в родной Иерусалим
И на святом его пороге
Стою смущен и недвижим.

Меня встречает гул знакомый,
На площадях обычный торг
Ведет толпа. Она здесь дома,
И чужд ей путника восторг.

Шумят открытые харчевни,
Звучат напевы чуждых стран,
Идет, качаясь, в город древний
За караваном караван.

Но пусть виденья жизни бренной
Закрыли прошлое, как дым, — Тысячелетья неизменны
Твои холмы, Иерусалим!

И будут склоны и долины
Хранить здесь память старины,
Когда последние руины
Падут, веками сметены.

Во все века, в любой одежде
Родной, святой Иерусалим
Пребудет тот же, что и прежде, –
Как твердь небесная над ним!

Еврипид Мавроматис (предположительно)
Между прочим, в 1918 году трамвайчик уже вполне мог бегать по новым улицам города, соревнуясь с «качающимися караванами». Дело в том, что еще в 1914 г., за полгода до судьбоносного убийства эрцгерцога в Сараево, некий турецкоподданный грек из Константинополя по имени (наслаждайтесь!) Еврипид (а по некоторым источникам — Орфидес) Мавроматис получил от османских властей концессию на эксклюзивное право по снабжению города Иерусалима электричеством «для всех нужд, кроме телеграфа и телефона», в том числе и «на создание сети общественного транспорта в виде трамвая на электрическом ходу в городе Иерусалиме и на расстоянии двадцати километров от него».

К сожалению, Еврипид трамвая не построил. Первая мировая помешала. А потом, когда в апреле 1921 г. автор трамвайной идеи обратился к новым хозяевам Иерусалима, британской администрации, с просьбой о восстановлении концессионных прав на строительство электростанции, британцы протянули с ответом до сентября, а потом, не ведая, что творят, передали все права на электрическую концессию Петру-Пинхасу Моисеевичу Рутенбергу, отцу-основателю электрической компании (тогда палестинской, а ныне — израильской).

Петр Рутенберг
Но нам-то с вами куда интереснее тот факт, что это был именно тот самый Петр Рутенберг – легендарный социалист-революционер, замешанный в печально известном деле Гапона (по-прежнему в народных преданиях Рутенберга называют исполнителем смертного приговора над попом-стукачом). О, какой флёр имен окружает личность Рутенберга, одним этим превращая его в лакомый сегмент культурологического дискурса: Азеф, Савинков, Горький, Керенский, Гиппиус, Мережковский, Жаботинский, Черчилль… И хотя он, по словам исследователя жизни Рутенберга, иерусалимского историка Владимира Хазана, «стихов не писал — ни хороших, ни плохих» и «никаких литературных следов не оставил», все равно «образ Рутенберга органично вписывается в современную «тоску о герое» – индивидууме, лидере, яркой и сильной личности».

А еще эта его маниакальная любовь к электричеству, приведшая к созданию электрической компании и строительству первых в Палестине гидроэлектростанций на Ярмуке и Иордане. Зинаида Гиппиус, поучавшая Рутенберга в письмах, как правильно бороться с российским антисемитизмом, наверняка испытывала особое отношение к этому «электрическому рыцарю».

Даром, что ли, еще в 1901 г. она первой из литераторов увидела в электричестве мощный литературно-сексуальный потенциал и посвятила этому явлению соответствующее стихотворение:

Две нити вместе свиты,
Концы обнажены.
То «да» и «нет», — не слиты,
Не слиты — сплетены.
Их темное сплетенье
И тесно, и мертво.
Но ждет их воскресенье,
И ждут они его.
Концов концы коснутся —
Другие «да» и «нет»,
И «да» и «нет» проснутся,
Сплетенные сольются,
И смерть их будет — Свет.

Возможно, что и хорошее отношение Рутенберга к Гиппиус возникло благодаря этому стихотворению, как знать?

Забавный факт преподносит Эстер Кац, автор монографии «Пинхас Рутенберг»: «Немецкие евреи, бежавшие в 1930-е годы из гитлеровской Германии и не знавшие, естественно, иврит, вместо «электричество» и «свет» говорили «Рутенберг». А один из репатриантов посвятил ему стихи:

Посвящается Рутенбергу

И вот, как в первый день творенья
Сказал Творец: «Да будет свет»,
Так в первую эпоху возрожденья
Пустынной родине Вы дали свет,
И силы новые в нее Вы влили,
И натолкнувшись на гору, ее Вы смыли,
И карту Палестины изменили.
И гения размах с восторгом созерцая,
Я шлю привет герою наших дней.

Так вот, несмотря на большую страсть Петра Моисеевича к электрификации всея Палестины, довоенные прожекты Мавроматиса его явно не возбуждали. И дело здесь даже не в конкуренции, а в том, что, подавая на рассмотрение английским властям прошение, Еврипид не удосужился привести в соответствие с духом времени планы 1914-го года; не изменил он их и впоследствии, стремясь во что бы то ни стало получить жирную компенсацию за свои концессии. В конце концов Мавроматис обратился в Гаагский международный суд с иском, один из пунктов которого гласил, что, передавая в руки Рутенберга электрическую концессию, британское правительство таким образом помогает сионистам и ущемляет интересы нееврейского населения Палестины.

Лукавый грек! Между прочим, на церемонии открытия электростанции на Иордане в июне 1932 г. среди приглашенных можно было встретить кого угодно – и трансиорданского короля Абдаллу Первого, и британского наместника полковника Кокса, – но только не представителей сионистской организации, отношения с которой у более близкого по духу к ревизионистам Рутенберга не сложились.

Вернемся к трамваю. Не вдохновила реалиста Рутенберга эта идея. И была похоронена вплоть до 1995 г.

Что интересно и показательно, ни на одном из официальных трамвайных сайтов вы ни слова не найдете о Мавроматисе и Рутенберге. Боюсь, что с чувством юмора у нынешних еврипидов плохо, а то можно было бы им посоветовать, чьим именем назвать первую трамвайную линию.
А в народе, как и полагается, рождаются фольклорные шедевры. «Ха-ракевет ха-кала» уже переделан в «ракевет ха-клала» «поезд прОклятый» и «ракевет такала» («поезд сломанный»).

Кроме того, злые языки без костей сообщают, будто пассажиры сядут в этот «ракевет ха-кала» не ранее 2014 года, ровнехонько к столетию со дня рождения идеи, и наверняка событие сие совпадет с приходом Мессии (на белом трамвае, само собой).

Упражняясь в словесных играх, израильтяне с русским бэкграундом вспоминают еще и близкие их сердцу цитаты: «Правая нога — хрусть, пополам! Левая — хрусть, пополам! Вот до чего эти трамваи доводят!». И еще: «Трамвай построить — это не ешака купить».

И, конечно же, появляются на фоне трамвайного звона и иные звуки — имеющие отношение к тому, чему и посвящена эта колонка, к израильской культуре, наглядный образец которой – стихи Мити Фрумина – географа, историка, экскурсовода и поэта:

«…в городе, где сто лет не могут построить трамвай,
но каждый божий день ждут прихода мессии,
в стране размерами чуть больше сада-бонсай,
чуть меньше ракетного полигона в европейской части России,
в третьем тысячелетии без четкого начала отсчета
в броуновской пробке, помноженной на суммарный автопробег
пионером в лагере – добавки компота,

Митя Фрумин
обманутый манной, жду телеящиком обещанный снег.
календарно – зима.
зиме присущ снегопад.
на траве – февраль,
своевременно ждать подарка
с неба гадит на город мелким горошком град
катером через лужи катит, пыхтя, иномарка.
что ты, лапа? какие уж там снега — и дождей то, видишь, – как кот наплакал!
на тарелке – крошки от пирога.
на пороге – рыжая спит собака.
на дороге – внемлет пустыне Б-г,
подключившись к местной сети Wi-Fi
и, прогноз исправив, в свой личный блог
пишет: Господи, если не снег – трамвай... »