Для меня символом книжного на все времена остаются «Городские огни» в Сан-Франциско. Коламбус-авеню, 261. Случилось так, что в начале и середине 90-х я несколько раз оказывался в городе, и делать мне там было особо нечего. Но в списке мест истового, почти религиозного паломничества по «местам боевой славы» битников книжный магазин, основанный в 1953-м Лоренсом Ферлингетти и названный в честь фильма Чарли Чаплина, занимал первое место.

С романом Колядиной получилось как в старом анекдоте. «Слушай, давай подарим ему на день рождения книгу. — Ну что ты, книга у него уже есть». Русскому читателю (и литературному критику) подарили книгу. В силу своего недюжинного ума читатель решил, что «Цветочный крест» — единственная книга на свете. Поэтому в ней и должно быть ВСЕ, чего этот читатель ждет от книги вообще.

Мировоззрение у вас никогда уже не будет прежним.

Экзерсисы в мейнстриме
Внизу плавилась и горела оттяжная бладивостокская молодежь, ревела: «З! О! О! П! А! Р! К!» и «Рок давай!», а он на сцене почти не двигался. Казалось, ему совершенно нет до всего этого дела. Но после концерта я видел, как из его тишотки с надписью «Буги» выжимают ведра пота. Мне этого зрелища хватило.

"Еврей Зюсс" 1940-го: 70 лет спустя

Кролик по имени Зайка

Прото-феминистка второй волны

Вскрытие поколения

Самый еврейский из нееврейских комиков

Поэт. Сибарит. Брачный аферист.

Игры разума

Легенды Штирлица

Трезвый взгляд честного человека

Ник же отнюдь не успокоился. Старше стал — это да, а все, что до сих пор делает, — оно по-прежнему живое и последовательно личное. Особенно на фоне сбившейся в кучку когорты живых трупов — «героев андеграунда», которые в какой-то момент пошли вдруг маршем под какой-то другой барабан. «Все следы героев ведут в кусты».

Все творить надо с чертовщинкой, нужно мефистофельское начало, вот как Сергей Гурьев говорит: почему мы все такое кастрированное видим часто на сцене, да? А потому что нет мефистофельского начала. Это очень важно — особенно вот тут, где мы живем. Потому что без этого — без чертовщинки — ну как-то так. А тем более XXI век — я думаю, не надо циклиться на рок-звучании, нужно быть достаточно самоироничным, чтобы делать серьезные штуки, без самоиронии король-то голый.

Большинству читателей достоверно известно, как автору надлежит работать и жить. Это данное свыше тайное знание редко дозволяет читателю промолчать, и автор рискует узнать в подробностях, что именно читатель желал от него услышать в последней книге и после какого романа автору следовало бросить писать навсегда (а лучше попросту умереть, чтобы новой работой ненароком не испортить читателю впечатления).

Многие авторы очень нервно относятся к предложениям отредактировать их тексты, опубликованные при царе Горохе. У них крайне популярен довод «книга прошла проверку временем». Они апеллируют к «имманентной нелогичности русского языка», обосновывая жизненную необходимость оборотов «утвердительно кивнул головой» или «ногти пальцев».

Существуют переводчики, полагающие себя умнее автора, а также вселенского разума.

Если б Акакия Акакиевича поставили перед Генералом, и Генерал сказал бы, пронизав его взглядом: иди и играй! — он пошел бы, и играл бы, и пел бы именно так.

Бедные Марты — всё для них приходится изобретать заново.