Подхватить заболевание, передающееся воздушно-капельным путем, в переполненном транспорте — это не единственный шанс заболеть.
Простудиха, например, никогда не ездила в набитых троллейбусах. Работать же невозможно! Ей нужно с удобствами расположиться на сиденье у окна, присмотреться к пассажиру, почувствовать его, вступить с ним во внутренний контакт, а уж потом заразить, как водится.
Она была не из тех, кто впархивает в едва открывшиеся двери рогатой машины на случайной остановке, самодовольно курлыча: «Ох-х-х-х, еле успела!» Таких Простудиха разила в первую очередь.
Нет, она тряслась на метро, потом на маршрутке, шла по зимней слякоти, брела к депо, чтобы сесть на конечной троллейбуса, находила «правильное» место и начинала свой путь, зорко высматривая клиента.
Сегодняшний рабочий день дал ей остановок пять поскучать, подумать. Мечты были традиционно зимние — о лете. О пиявках в лужах, о лягушачьем гомоне после летнего дождя, о клопах-вонючках, что сыплются с изможденной июльской сирени.
- Водитель, билет! Да, столько! Нет, мелких нет! Сами в такси и езжайте, а мне обязаны дать сдачу, — говорила девушка средней стройности со среднечерными плохо покрашенными волосами и при подружке такого же вида.
- Ага-ага… – настроилась на девушку Простудиха.
Сели девушки в самом конце троллейбуса, но она все прекрасно слышала, а если хотела увидеть жертву, на то у нее зеркальце было. Очень даже невинный маневр — захотелось старушке на себя в зеркало посмотреть, на морщины свои благородные.
- Я в шоке, просто в шоке! Какие они все-таки скоты! Пусть подкатится только завтра, я его просто убью.
- Ни завтра, ни послезавтра не убьешь, — оппонировала ей Простудиха, — температура 38 и постельный режим.
- А я тебя предупреждала. А ты — «Не может быть! Не может быть!» — пищала подруга.
- Может! — соглашалась Простудиха. — Сильные головные боли, слезящиеся глаза, и…
- Ой, бля! Чуть не проехали! — всполошились девушки и стали проситься на выход. — Водитель, открой заднюю дверь! Дверь открой, сука!
- Да ну его на хуй, давай с другой стороны выйдем, — сказала подруга подруге.
Они процокали мимо Простудихи. На одной из девичьих поп была нарисована кошачья попа.
- И… и понос! — возмущенно пыхнула Простудиха вслед хозяйке напопного кота и удовлетворенно увидела, как та забегала по остановке. Понос быстрого действия. Нечего на попах мурзиков разводить. Простудиха была самозабвенная кошатница.
Иллюстрация Татьяны Лидской. Кликабельно- Ага-ага! — задумалась Простудиха. — «В 60-е мы бегали в Политех слушать поэтов. Женечка был такой эффектный, а Беллочка молода» — видимо, подобную ерунду ты несешь постоянно. Щас сбацаем тебе сопли в нос и кашель, будешь в телефонную трубку страдать: «Ах! Совершенно не понимаю, зачем меня понесло в город, я чувствовала же, что надо эту слякоть дома пересидеть, а теперь, голубчик, ты не представляешь, в каком я плачевном состоянии!»
- Всем привет! — сказал один.
- Садись не выступай, — сказал ему второй.
От них исходил аромат пьяного веселья и агрессии, они разговаривали о работе, «недовпердоленной Ксюхе» и тыкали наперебой в окно троллейбуса, показывая друг другу на проходящих «телок».
- Ну, тут мне делать нечего, - подумала Простудиха. — Работа у них! Когда успевают! Ничего-ничего, сегодня вам все течением жизни поднесет: и «еще по маленькой», и драку, и подзаборье. А может, и воспаление легких, — размечталась старушка.
Обметав герпесом пару-тройку студентов, наградив давлением и частым сердцебиением с десяток пенсионеров, Простудиха посмурнела.
- Господи! Как надоела вся эта суета, — печалилась она. — Вот у обморочниц работенка! Вышла на балкон, старичка заприметила, бах его в обморок, а сама на кухню чаи гонять, а тут накатываешь километры, общаешься со всякими. Эх-х-х! Всё, до конца не поеду. Домой! К чаю и кошкам. Я уже не молода, устаю быстро, начальство меня поймет.
Вот только… Напротив Простудихи уселась здоровенная тетя. Лицо пожилого шарпея, глазки лягушачьи и взгляд! Взгляд — оскорбительный.
- Ну-с-с, Чемодан Тортиллович, что поиметь желаем - понос иль золотуху, — мысленно пристраивалась Простудиха к новому объекту. — Для начала головную боль, чтобы взгляд был страдающий, а не хамский, а потом ангина с осложнением. Да-да, дорогая, и не спорьте. С таким лицом надо дома сидеть и даже к окну не подходить, дабы птичек, кошечек и других тварей божьих не волновать.
Но «чемодан» к проникновению болезни оказался глух.
- М-да, клиент пошел — чистый леопард, — задумчиво разглядывала тетку Простудиха. Та отвечала ненавидящим взглядом.
- Та-ак, а если уши заложить? — спросила про себя тетку Простудиха и сама за нее согласилась: — Да-да, я люблю воспаленные ушки, они так смешно болят и гноятся.
Опять нет! Шарпей продолжал громоздиться над Простудихой.
- Хм! Если бы я была юна и невинна, уже билась бы в истерике, а так скажу вам одно: вы не мой клиент, — расслабилась и улыбнулась про себя Простудиха. — Ладно, удачи тебе, чудо неживой природы, — сказала она опять же про себя шарпею и вывалилась из троллейбуса бревном на тротуар.
- Где-то я ее видела, — вытягивая шею, Обморочница рассматривала бухнувшуюся в обморок Простудиху и тяжело вращала мозгами. — Где-то точно пересекались. Может, в школе? Ишь, «шарпей»! Само ты «чудо».
Бухнуться в обморок возле дома — это не единственный шанс потерять сознание. Можно, например, в троллейбусе или на троллейбусной остановке.
