Термин «секуляризация» (на иврите – «хилун») появился в еврейской литературе не раньше середины XIX века, но массовый отказ евреев от религиозного образа жизни начался почти на полтора столетия раньше. Уже в начале XVIII века в Западной Европе были десятки, а в конце – сотни и тысячи евреев, которые не соблюдали заповеди и вели, выражаясь современным языком, светский образ жизни.
Говоря о «философах», обычно вспоминают Моше Мендельсона и его кружок. Однако, пишет Фейнер, берлинский мыслитель был не первым и далеко не единственным в своем роде: в XVIII веке написаны десятки, если не сотни сочинений (сегодня совершенно забытых), критикующих традиционный иудаизм с деистической, пантеистической или политической точки зрения.
Что же касается «гедонистов», то им повезло. Тогда в Европе возникала общедоступная светская культура – музеи, библиотеки, театры. Еврею, вышедшему из гетто, находилось место, где можно было с удовольствием провести время, не попав при этом в сакральное христианское пространство. Как раз в это время вошли в моду кофейни, где приличная публика собиралась для светской беседы и где кофе при желании можно было считать кошерным (хотя традиционалисты немедленно составили целый список запретов, которые нарушал посетитель кофейни, – «нееврейское молоко», «гойское варево», «собрание шутов»), и для многих евреев кафе стали воротами в нееврейский мир:
В кофейнях царила неформальная непринужденная атмосфера... Газеты предоставляли бесконечное количество тем для разговоров. Посетители располагались в общей зале, рассаживаясь на длинных скамьях вперемешку за одним общим столом. Подобная обстановка затушевывала социальные различия и стимулировала установление контактов.
У большинства процесс секуляризации напоминал скольжение по наклонной плоскости — влекомые модой, евреи постепенно переставали соблюдать заповеди и участвовать в жизни общины. Уже к середине XVIII века многие могли считаться евреями лишь по рождению и относились к еврейским обрядам с нескрываемым цинизмом.
Некий англичанин, бывший свидетелем по делу о краже, рассказал на суде, что он спросил у обвиняемого, почему тот считает возможным взять с него 12 шилингов в субботний день, когда всем известно, что евреи не дотрагиваются до денег по субботам, но услышал в ответ, что деньги и красивых девок можно трогать руками в любой день.
Естественно, отход от религии беспокоил старейшин общин. Однако сколь-нибудь действенных мер они так и не придумали. Традиционные способы – запугивание адскими карами, проклятия, отлучение от общины – срабатывали чем дальше, тем хуже. Некоторые раввины пытались минимизировать социальные и культурные контакты своей общины с нееврейским миром, полном соблазнов. Получалось не очень хорошо – примерно как затыкать пальцем прорванную плотину.
И все же, несмотря на разнообразную критику традиционного иудаизма, светским евреям XVIII столетия не удалось создать альтернативный вариант еврейской идентичности, поэтому для многих героев исследования Фейнера их поиски истины и/или удовольствия в конечном итоге приводили к крещению и полному разрыву с еврейством. Тем не менее, пишет профессор Фейнер, усилия «гедонистов» и «философов» не пропали даром: к концу XVIII – началу XIX века в Западной Европе появилась критическая масса евреев, ждущих перемен, что привело к возникновению принципиально новых моделей еврейского существования.
Еще о кофейнях, театрах и других злачных местах:
Чашечкой кофе не обойдетесь
К чему приводит увлечение кофейнями
Отсутствие еврейского театра
Фриндж и все, чего вы об этом не знали
