Жаботинский Жаботинским, а Голда — это святое! В ее честь мама переименовала особый вид пасхальных кнейдлах из «бабушкиных» в «кнейдлах Голда Меир». И вообще, тот, кто стоял у забора московской синагоги, сдавленный до посинения, но счастливый, ибо ему выпало счастье увидеть посла государства Израиль... Нет, забыть такое мама была не в силах.
Хотите знать, что разозлило меня и погнало в другую жизнь? Расскажу. Квартиры для возвысившихся строили кому не лень, а покупать их мы должны были по разнарядке. Не более ста метров на детную семью, не во всех районах, не на любых условиях. Купить жилье без особой банковской ссуды было немыслимо, а ссуда эта облагалась еще большим количеством запретов и ограничений, чем сама квартира.
В семидесятые годы «олимовкой» называли жилые комплексы, в которых собиралось пестрое сообщество иммигрантов, объединенных коротким отрезком крайней жизненной неустроенности и разнившихся во всем остальном.
Эта информация считалась секретной, но она распространялась по очередям за верблюжьими одеялами, как чума.
Именно из-за песни про сад сикамор русская алия 70-х поссорилась с Шошаной Дамари.
Мадам Рогюз заедала очередную телемелодраму лимонной корочкой.
Yes, weekly from Southampton,
Great steamers white and gold...
Улетим отсюда вместе дружной гурьбой — они к своим гуриям, я — к чертовой бабушке.
Ты, паренецек, не волнуйся — у меня хозяин имеется. Шалунишка. Ежели ночью тебя душить начнет, мохнатый такой, не бойся — это он так, озорует.
Вот только фонтанов в гетто по-прежнему нет
Перед этой землей никакие премьеры, подтянувши штаны, не преклонят колени
Сохнут испортил нам в ней всю традицию...
Чем дольше находишься тут, тем менее понятно, по какой такой причине мы живем в Москве.
Только на американских горках сегодня мчится кто-то другой.
Ты всегда была хулиганкой, и Вена бы тебе понравилась.