«Как вам, должно быть, известно, я имел удовольствие быть иранским консулом в Париже в период германской оккупации Франции. В этом качестве я обязан был спасать всех иранских граждан, включая иранских евреев», — рассказывал Абдул-Хуссейн Сардари незадолго до смерти в письме, направленном в Яд Ва-Шем, израильский мемориал Катастрофы.

В новой книге Гинзбурга отдельные статьи представляют собой главы, объединенные общим замыслом — вглядеться в «проклятые вопросы», которые ставит перед собой любой достойный этого звания историк, и прежде всего тот, кто работает в ситуации постмодерна. Что есть реальность, исторический факт, достоверность текста и намерение рассказчика, каковы те «нити и следы» истины, что невольно выдают себя в тщательно сконструированном повествовании, — и что есть истина?

«Апокрифическая история о Шерлоке Холмсе не обязательно должна быть великой детективной историей, но обязана быть убедительной историей о великом сыщике. Характер важнее расследования. Читателя привлекает сам метод Холмса, его особые отношения с доктором Уотсоном, который служит зеркалом действительности и порой искажает отражение во имя приукрашивания. Новые истории должны соответствовать формуле и в то же время добавлять к ней свои вариации».

Багдадские дома-дворы смыкаются крышами, по ним можно пробежать над всем переулком еврейского квартала, а по ночам с крыш, где все спят вповалку, спасаясь от жары, доносятся любовные вздохи и грубые шутки. Здесь, в окружении бесчисленной родни с запутанными семейными связями, растет героиня Михаэля — девочка, девушка, молодая женщина, жена, мать, старуха.

Зингер работал в русле так называемого «магического реализма», пусть сегодня этот жанр и ассоциируется скорее с Латинской Америкой. Примечательно, что в «Люблинском штукаре» есть дивный монолог еврейского сутенера о ночных огнях Буэнос-Айреса, матэ и гаучо — таких ленивых, что даже бифштексы они отрубают топорами от живых быков и жарят прямо в шкуре.

Загадка написана еврейскими буквами, надписи оставляет на местах зверских преступлений таинственный убийца под полицейской кличкой «Гебраист», чьи злодеяния, похоже, связывают воедино только невнятные записки и география. Для Попельского это шанс — заработать денег, восстановиться в полиции, вернуться к жизни.

Археология чистоты

Тайна пещеры Кесем

Нуар в Варшавском гетто

Турецкий Джеймс Бонд

"Дни великих дел сочтены, Уотсон"

Еврейский литературный импрессионизм

Писатель без тормозов

Ожившие кухни Ист-Сайда

Фалашмура, игбо, лемба

Евреи в Африке

Чудо "Сараевской Агады"

Гудини и выставка про его побеги

Японец, который любил евреев