18—27 августа в Одессе проходил междисциплинарный учебный семинар «Urban Studio. Место, увиденное издалека… Одесса — Тель-Авив». Его идеологами выступили представители Института образования, искусства и самоидентификации Milhauz. Для обмена опытом и знаниями съехались молодые специалисты из самых разных областей, однако всех их объединял интерес к городу — не только как к набору достопримечательностей, но как к среде обитания и взаимодействия. Это важно — и не только для архитекторов, вынужденных в своих проектах синтезировать все больше информации, но и для остальных, кто живет в создаваемых пространствах и на кого эти пространства прямо, пусть порой и незаметно влияют. Дабы «рассмотреть проблематику существования человека в современном городе», с постсоветского пространства, а также из Израиля на семинар приехали архитекторы, социологи, художники, дизайнеры, журналисты, культурологи, философы и многие другие. Формы обучения — диалога, скорее — варьировались: лекции, профессиональные студии, междисциплинарные форумы. Поучаствовав в семинаре, "Букник" взял интервью у одного из ведущих преподавателей архитектурной студии Зеева Друкмана.//
Зеев ДрукманМария Фадеева: Вы впервые учите группу с постсоветского пространства, но я знаю, что у вас в «Бецалеле» уже были студенты отсюда. Они привносили что-то особенное в ваши занятия?
Зеев Друкман: Страсть.
Школа, Тель-Авив. Проект Зеева ДрукманаЗ.Д.: Я думаю, единственное преимущество — постоянный конфликт нахождения между Западом и Востоком. Я вчера как раз говорил, что если напишу книгу, назову ее «Всегда в месте перехода». Понимаете, западные архитекторы в большинстве своем сидят на балконе и полируют ногти, хоть и каждый раз иначе. А восточные архитекторы работают со слоями. То есть на Западе — что видишь, то и получаешь, а на Востоке то, что видишь, не равно получаемому, его надо искать. Мы же в Израиле живем между этими идеологиями. В Иерусалиме особая жизнь, он стоит на границе с пустыней. К нам приходит зелень, которая потом растворяется. В результате свет пустыни и камень, из которого выстроен город, вместе создают нечто уникальное. Мы одарены этим городом.
М.Ф.: Разговаривая с участниками архитектурной студии семинара, я поняла, что для многих ваш подход к проектированию стал откровением.
З.Д.: Я четко помню, что когда был на четвертом, а может, уже на пятом курсе, сказал себе: если когда-нибудь доведется преподавать, буду делать это по-другому. Так и случилось. Это большая удача.
Школа, Тель-Авив. Проект Зеева ДрукманаЗ.Д.: Вначале было очень тяжело, сейчас уже проще. Меня выдвинули на должность главы архитектурного отделения «Бецалеля», и стало возможно выстроить новую программу, определить дух школы. Вообще любая архитектурная школа — хрупкое создание, быстро ее не изменишь. Потому что у нас, по сути, нет конкретных знаний, как в других академических науках. Конечно, есть учебники, которые нужно читать, но все зависит от интерпретации содержания и философского темперамента преподавателя. Это была тяжелейшая задача — выбрать учителей, но, я думаю, мне удалось что-то поменять.
М.Ф.: А если ваш метод станет ведущим в преподавании, вам хотелось бы возникновения такой же оппозиции, которой в свое время оказались вы?
З.Д.: Конечно. Я и студентам своим всегда говорю, чтобы они не просто следовали моим указаниям, но сомневались, спорили, все обсуждали со мной. Мне нравится дискуссия.
М.Ф.: Что вы думаете о концепции Urban Studio, о том, что в ней участвуют не только архитекторы, но и люди других профессий?
З.Д.: По-моему, это удачная идея. Например, результат упражнения, для которого мы соединили архитектурную и социологическую студии, оказался восхитителен. Жаль, что не хватило времени на более тесную совместную работу.
Самодостаточный город. Концепт 1
Для одного из подготовительных упражнений организаторы объединили участников архитектурной и социологической студий. В результате родились шесть концепций, в которых авторы попробовали задать направления развития будущих проектов. "Букник" сфотографировал четыре концептуальных объекта и рассказывает то, что запомнилось.
Самодостаточный город. Концепт 2З.Д.: Безусловно, архитектор — лидер идеи, лидер ее поэтического представления и воплощения. Но я не думаю, что, например, социологи — просто помощники для архитектора. Их дисциплина важна, они работают с социальными проблемами и могут высветить то, что архитекторами обычно игнорируется. С другой стороны, социологи не создают новых концепций, как мы здесь, на семинаре. Хотя концепция пустого места, которой посвящены наши занятия, должна бы прийти от социологов.
М.Ф.: А что вы думаете о привлечении простых горожан к обсуждению проектов?
З.Д.: Интересно, но вряд ли уж очень ценно. Всегда приятно услышать что-то умное, когда людям есть что сказать о мире. Но мой опыт показывает, что если спрашивать людей с улиц, они всегда говорят об очень насущных вещах: есть трехкомнатная квартира, а хочется четыре комнаты, есть маленькое окно, а нужно большое.
Самодостаточный город. Концепт 3З.Д.: Не совсем так. Я говорил о том, что архитектор должен оставлять место для других вещей, которые могут прийти в проектируемое место позже. Чтобы эти новые явления и уже созданное место работали вместе. Например, если я проектирую школу, нужно оставить место, где позже, возможно, образуется рынок, или фабрика, или жилье. То есть объекты не просто стоят меж других объектов, а открыты — их можно дополнять и менять.
М.Ф.: Судя по тому, что тут происходит, вы вообще стараетесь увести архитекторов от идеи чистой функциональности.
З.Д.: Конечно. Потому что архитектура не имеет ничего общего с функцией. Она существует только между функциями. Архитекторы создают границы — точнее, места входа в место, то, чего нет в природе. Вот почему нам не понять природу — она не зависит от нас и не интерпретируема. Мы творим границы приватного и общественного, внутреннего и наружного, человека и человека. Поэтому архитектура не может сотрудничать с природой, которая не общественная и не личная и находится вне общества.
Главная способность архитектора — не только объяснить, что означает пространство и что значит быть в пространстве, но показать, как построить стену между, как быть в состоянии «между». В мире много зданий, лишенных архитектуры, — не потому, что они плохо выглядят, просто в них нет этого понятия. Архитектура базируется на трех не статичных элементах: движение, свет и конфликт. Причем, если нет последнего, архитектура исчезает.
Самодостаточный город. Концепт 4З.Д.: Лучше смириться с их необходимостью. Конфликт — это здоровое явление.
М.Ф.: Какие современные примеры хорошей работы архитекторов вы могли бы назвать?
З.Д.: У голландца Хермана Херцбергера мне нравится офисное здание в Апельдоорне (Голландия), 1974 год. Уникальный пример того, как организовать работу, чтобы люди могли выбирать, где и как трудиться. Хорош проект Алваро Сиза — Школа архитектуры в Порто. Я там был. Мне очень нравится финская архитектура, она современная, но в ней живы традиции Алваро Аалто.
Возьмите Нидерланды — это место, созданное человеком, даже сама земля им создана — она отвоевывается у моря. Жителям приходится ограничивать себя, чтобы дать место другим, и мне нравится то, что я видел в Амстердаме. Но с проектами большого масштаба у голландцев похуже.
Вообще есть много талантливых профессионалов: использовать материалы и придумывать оболочку они умеют прекрасно, но не исключительно, и результат не отвечает на вопросы о том, как мы живем, как работаем. А эти вопросы очень важны для меня.
М.Ф.: Что вы думаете об архитекторах-звездах?
З.Д.: Расскажу вам историю. Когда я был деканом в «Бецалеле», я однажды пригласил Херцбергера из Голландии. Как-то мы сидели в ресторане, и Херцбергер сказал: «Если хотите защитить свою школу от коррупции, никогда не приглашайте преподавать архитектурных звезд». А он же и сам звезда. По его мнению, архитектура приходит из конкретики жизни, нельзя архитектуру насаждать. Нельзя строить то, что не имеет отношения к местной культуре, как это делают мигрирующие по миру звезды. Получается не архитектура, а политическое приключение.
М.Ф.: Но ведь архитектура всегда связана с политикой.
З.Д.: Да, отчасти. Она констатирует существующие отношения и представления о порядке. Но мы должны найти в себе силы выйти за пределы политических дебатов. Последние 30-40 лет главной сферой влияния архитектуры были библиотеки и музеи, очень много музеев. А музеи всегда кого-то обслуживают: мэра, премьер-министра, короля. А самое важное в архитектуре, жилье, — абсолютно игнорировалось. Абсолютно! И кто делает эти музеи? Звезды.
М.Ф.: Мне понравилось то, что я увидела в Любляне. Как раз много жилья.
З.Д.: Да! А об архитекторах никто не слышал. Они не звезды. Они местные из маленьких стран. Мы должны быть скромными.
М.Ф.: В Москве хорошая архитектура чаще всего связана с дороговизной.
З.Д.: Хорошая архитектура тут ни при чем. Я ненавижу дорогие материалы. Есть отличная фраза Ницше про здания: «Я их не выношу — слишком много камня в камне». Я обязан быть экономичным, предлагать разумные цены, это моя ответственность. И я очень горжусь, когда мне удается что-то сделать дешевле.
М.Ф.: А должна ли работа архитектора быть дорогая?
З.Д.: Это не самый важный для меня аспект. Я могу жить хорошо, пусть и скромно. Но вопрос болезненный. Мне повезло: я почти не работаю с частным заказчиком, который может ругаться и торговаться. У общественного заказчика есть конкретный тариф, и это нормально, а частный рынок бывает суров и жесток, порой унижает профессионала. Время для проектирования — вот чего всем нам недостает.
М.Ф.: Многие говорят, что кризис как раз и даст время на обдумывание.
З.Д.: Это верно. Когда в экономике расцвет, архитектура в беде, даже в Израиле. Последние десять лет были богатыми, и сухими мы не вышли.
Еще об архитекторах и архитектуре:
Моше Сафди: «Кто ищет истину — обрящет красоту; кто ищет красоту — найдет тщету»
Почувствуй народ в его музее
Метрополис
К столетию Тель-Авива: «Снесите всю эту чушь!»
