Скрипач Роман Минц окончил МССМШ им. Гнесиных, Королевский музыкальный колледж в Лондоне и аспирантуру Guildhall School of Music and Drama (Лондон). Лауреат премий Malcolm Sargent Award (1996), Lidia Napper Award (1996), Naches Prize (1997), Yehudi Menuhin Award (1997), Emily English Award (1999) и Park Lane Group Award (1999). Участвовал в различных международных фестивалях, записывается на радио и телевидении, автор четырех сольных дисков. Участник ASCH-трио, dB ensemble и Brian Irvine Ensemble. Выступал с Г. Кремером, Н. Дэниэлом, Ш. Безали, группой «Елочные игрушки», ансамблем Дмитрия Покровского. Автор идеи и художественный руководитель фестиваля камерной музыки «Возвращение».

Роман Минц

В связи с проходящим нынче в Москве Пятым международным фестивалем еврейской музыки Yiddish-Fest 2009 «Букник» устами своего корреспондента Тамары Ляленковой решил поговорить с Романом Минцем о евреях и скрипке или, конкретнее, о клезмерских истоках русской скрипичной школы.

В оркестрах, в том числе и европейских, играет много русских еврейских музыкантов, преимущественно скрипачей. Есть ли здесь связь: скрипка и происхождение?

Я об этом много думал, но никогда не обсуждал публично. Я сам – еврей по этническому происхождению, и действительно среди скрипачей встречается много евреев. Но меня интересует не просто этот факт, а то, каким образом он повлиял на традиции исполнительства, возникшие в ХХ веке и насаждаемые до сих пор - иногда насильно.

С чего это явление началось, точно сказать трудно. Например, еврей Генрик Винявский был предшественником Леопольда Ауэра на должности профессора скрипки Петербургской консерватории. Потом пришел Ауэр, тоже еврей, а надо сказать, что в основном профессоров тогда из-за границы выписывали. Ауэр был профессором сорок лет, пока у него не появился первый ученик, завоевавший мировую известность, – Миша Эльман. Это уже ХХ век. После Эльмана евреи-скрипачи стали как грибы вырастать: Хейфец, Мильштейн, Полякин. Отсюда пошла советская скрипичная школа, американская и все последующие основные школы. Конечно, существует, скажем, французская школа, но доминирующие скрипичные школы вышли именно оттуда.

Другой вопрос, чего следует ждать от исполнения того или иного сочинения и как их исполняли еврейские скрипачи. В свое время Миша Эльман, например, обладал очень проникновенным, трогательным звуком. О нем рассказывали байку, которую я узнал от своего профессора Феликса Андриевского, а ему ее рассказал пианист Миши Эльмана. Однажды этот пианист обратился к Мише с вопросом, каким образом достигается тот бесподобный звук, который заставляет людей плакать. И Миша ответил: "Когда я был маленьким, мой папа-клезмер брал меня с собой на работу – на свадьбы и похороны. И он меня учил: ты должен играть так, чтобы люди плакали и давали тебе больше денег». С одной стороны это смешно, а с другой – чистая правда. Влияние клезмера на традиции исполнения классической музыки совершенно очевидно. Более того, если мы сегодня послушаем записи Моцарта или Баха в исполнении таких скрипачей, как Хейфец, мы ужаснемся. Они играют с позиции людей, которые в детстве играли на свадьбах и похоронах для того, чтобы люди заплакали и дали им больше денег. Я никоим образом не умаляю гениальность представителей этой школы, мы сейчас говорим о другом. Безусловно, Хейфец – первый из скрипачей, или, как заметил Ойстрах: «Хейфец – первый, Крейслер – единственный». В определенном репертуаре нет равных Хейфецу, в определенном – Ойстраху и т.д. Но впоследствии даже те интерпретации, которые сегодня можно смело назвать заблуждением, воспринимались как эталонные. И люди, которые учили следующее поколение, вбивали в музыкантов интерпретации, основанные именно на том «клезмерском» менталитете. Играть Баха надо было именно так, потому что так играл Генрик Шеринг. И это было не так давно – во время моего детства, например. То, что Генрик Шеринг, польский еврей, имел весьма относительное представление о стилистических особенностях музыки Баха, сейчас совершенно очевидно. Но тогда так не считали. Опять же, еврейские скрипачи привнесли особенности звукоизвлечения, фразировки и прочее в европейскую традицию исполнения классической музыки, которая отнюдь не писалась с расчетом на это. За редким исключением, положим, «Венгерских танцев» Брамса. Бетховен точно не писал с расчетом, скажем так, на еврейский звук. И если смотреть объективно, то в определенном смысле нашествие еврейских музыкантов в классическую музыку, которое случилось в прошлом веке, сыграло не только позитивную роль.

Однако музыкальный мир этот звук принял, и, возможно, поэтому среди музыкантов так много евреев?

Почему так много евреев - это другой вопрос. Довольно банальная причина – за черту оседлости можно было выбраться благодаря скрипке. Например, Хейфецу разрешили учиться в Петербурге, Мише Эльману тоже – за них лично хлопотал Ауэр. Отца Хейфеца, клезмера, пришлось взять в консерваторию, потому что Яша Хейфец был слишком маленьким, чтобы жить самостоятельно в Петербурге. Поэтому отца зачислили в класс к Ауэру, он не получил ни одной экзаменационной отметки, он просто числился, чтобы иметь право жить в Петербурге.

И вот, как только Миша Эльман начал делать головокружительную мировую карьеру, все, у кого были талантливые дети со скрипочками, потянулись к Ауэру. Естественно, все желали своим детям хорошего будущего – как у Миши Эльмана или Яши Хейфеца. То, что для еврейского мальчика из глубинки это будущее наступит благодаря скрипке, выглядело вполне очевидным. В первую очередь, появилась возможность попасть в столицу, а дальше можно мечтать и о загранице. И, конечно, маниакальное желание еврейских мам, чтобы в любом случае ребенок играл на скрипке, связано и с этим обстоятельством в том числе.

А может быть, евреи просто музыкально одаренная нация?

Да, в генофонде уже есть музыкальность. Потому что у евреев, как известно, Тора распевается, ее не читают, а поют. И еще важна такая установка – я сам ее отлично помню из детства, – что если ты еврей, ты должен быть лучше других, чтобы достичь того же результата. Понятно, что не все выбивались, но работали как лошади, и талантливых было много. Этим, я думаю, феномен еврейства в музыке во многом объясняется.

Традиция отдавать мальчиков в музыкальную школу по классу скрипки сохранилась и в советские времена. Еврейские мальчики как-то особенно усидчивы?

Это не усидчивость мальчиков. Я, например, никогда не был усидчивым, однако присутствовало понимание того, что, поскольку ты еврей, тебе будет сложнее в жизни, и ты должен много заниматься, работать.

Вообще у меня все было не так. Я просто увидел скрипку по телевизору и стал родителям говорить, что хочу играть. По их воспоминаниям, наша соседка повела своего сына в музыкальную школу, а моя мама попросила: возьми моего, может, он чего слышит. Меня проверили, и оказалось, что у меня абсолютный слух. И когда спросили, на чем я хочу играть, я вдруг сказал: «На скрипке», чем поверг родителей в ужас – они никогда об этом не думали.

Существовали две определенные еврейские мечты: стать либо Ротшильдом, либо Хейфецем, потому что были прецеденты. А поскольку скрипка – это народный инструмент, возникла опять-таки легенда, что евреи – народ скрипки.

Но именно так и получается – в европейских оркестрах скрипачи, как правило, еврейского происхождения…

Есть и исключения. Один европейский оркестр, Венская филармония, старается не принимать выходцев этой школы. Я читал интервью их концертмейстера, в котором он прямо сказал, что мы, мол, сохраняем венскую школу, какой она была, что я услышу женщину, даже если она играет за шторой, чем вызвал поток возмущенных писем из Америки. И еще он заявил, что они стараются не портить свою школу русской, – он назвал это так. Существует и такой подход, который, за исключением шовинизма, я могу в чем-то понять.

И потом, не надо забывать, ситуация за последнее время сильно изменилась: существуют Япония, Корея и Китай, которые поставляют скрипачей в таком количестве, что еще неизвестно, сколько их будет в ближайшем будущем в ведущих оркестрах.

У них-то скрипка откуда?

Ну, у них абсолютный слух. Честно говоря, я не знаю, что слышит японец, когда впервые слушает европейскую музыку. Вообще, я не люблю обобщать по расовому признаку. Но иногда у корейцев я вижу сходные с нашими моменты. Кто-то однажды сказал, что корейцы – это дальневосточные евреи. И очень много талантливых корейских девочек (не мальчиков) приезжают в Германию или Англию, с мамами. Отец сидит в Корее, обеспечивает их, а мать ходит с девочкой на уроки скрипки, два раза в неделю, делает из нее гениального ребенка, и это ее работа. Все знают Сару Чанг, есть и другие успешные корейские музыканты, сейчас пошел именно такой тренд.

Они привносят что-то свое в звук, в манеру исполнения?

Здесь другое. Их учат те же самые люди, которые несут еще те, старые традиции. И хотя многое меняется, границы постепенно размываются и люди становятся мобильнее, русско-еврейскую скрипичную школу так просто не убьешь.