Джонатан Майлз, ведущий коктейльной колонки в «Нью-Йорк Таймс» в свободное от коктейлей время написал роман-жалобу, за который ему уже прочат лавры нового Мартина Эмиса. Главный герой книги, Бенджамин Форд, в прошлом – поэт, а ныне переводчик со славянских языков, застрял в аэропорту О’Хара по дороге из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. От нечего делать он изливает свой гнев в многостраничном письме, обращенном к Американским авиалиниям.

Дело в том, что Форд спешит на свадьбу к дочери Стелле, которую не видел уже много лет, и ярость его вполне можно понять (уточним попутно, что свадьба нетрадиционная, поскольку дочь – лесбиянка). Жалоба руководству авиакомпании выливается в исповедь человека, потерпевшего поражение на всех фронтах: литературном, семейном, личном.

Мы узнаем, что Бенни – сын художницы Виллы, страдающей маниакально-депрессивным психозом, и польского еврея Генрика Ниха, который, спасаясь от Холокоста, приехал в Америку искать лучшей доли, но, практически не владея языком, стал работать «истребителем» вредных животных. Родители Бенни так и познакомились – когда Генрик пришел в дом его будущей матери, где завелся опоссум. Впрочем, ни один пойманный опоссум в книге не пострадал: сердобольный Них выпускал зверей на волю в портовых доках.

Обстановка в семье, разумеется, была сложная: беспрестанная смена маниакальной и депрессивной фаз у матери, ее неоднократные побеги в сказочную страну «Гдетотам», внешняя примитивность и косноязычие отца (успевшего, тем не менее, привить сыну роковую любовь к шипяще-жужжащей польской речи). Наверное, отсюда берут начало алкоголизм Бенджамина, его инфантильность, неустроенность, два неудачных брака, разлука с дочерью. Однако чувство юмора не изменяет ему даже в самые трудные минуты, хоть временами он и подумывает о самоубийстве, ухаживая за матерью, которая общается с сыном при помощи записок на стикерах. Единственное оправдание своей незадавшейся жизни Бенджамин видит в том, чтобы исполнить обещание, данное дочери в детстве (хотя он единственный, кто о нем помнит): повести ее к алтарю и выдать замуж. Но, как мы знаем, это «замуж» травестировано в духе времени, вдобавок Форд на свадьбу опаздывает.

И вот он сидит в аэропорту, постоянно выбегая на перекуры, и коротает время то за писанием жалобы, то за чтением польского романа, герой которого – солдат по имени Валенты Мозелевский, потерявший ногу во время Второй мировой и своим душевным надломом напоминающий самого Бенджамина. Крушение последних надежд и повод задуматься, перебирая воспоминания: кто же виноват в том, что все так сложилось? Ведь нельзя же свалить всю вину на Американские авиалинии, хотя так хочется найти конкретного козла отпущения!

При всей незамысловатости сюжета, заурядности и приземленности главного Бенджамина Форда (отец главного героя взял себе эту «образцово-американскую» фамилию, несмотря на пресловутый антисемитизм его полного тезки – автомобильного магната Генри Форда) эта история - дальний отголосок трагедии Холокоста и последующей иммиграции. О фашистских концлагерях в романе упоминается лишь вскользь, но они служат отправной точкой для переезда Генриха Ниха из Старого Света в Новый.

И с мягким пылом, но коряво, поминутно предлагая ей заполнить пробелы в рассказе словами, которых не знал сам, он объяснил дело так: четыре года назад у причала на Польской улице пришвартовался корабль из Германии – подходящее место для высадки девяноста трех польских беженцев, которые, щурясь, сошли по сходням. Большинство из них были евреи, и большинство – узники фашистских концлагерей, на внутренней стороне предплечий синели лагерные номера. Их встречали духовой оркестр и орда волонтеров из Красного Креста и Движения помощи новым американцам с яркими цветными повязками на бицепсах. Среди прибывших был и Генрик Них… Я не знаю (во всяком случае, не знаю точно), в каком лагере был мой отец, и что он там перенес… На войне погибла вся его семья, и среди испытаний, которым он подвергся, было жестокое бичевание; у него на спине осталась твердая розовая сетка шрамов… Он считал тот день своим рождением, своим началом, будто все, что произошло раньше, было с ним в темной утробе, из которой он продрался на волю.
Увы, американской мечте не суждено было сбыться ни в жизни Генрика, ни в жизни его сына, неспроста носящего имя Бенджамин. Ведь библейский Биньямин был младшим сыном патриарха Иакова – «сыном скорби», потому что его мать Рахиль умерла при родах… Быть может, удача улыбнется дочери Бенджамина – Стелле? Финал остается открытым, и мы даже не знаем, встретятся ли отец и дочь, которые не виделись столько лет.

Библейские темы проходят ненавязчивым фоном по всему роману. Например, рассказывая о «случайном» зачатии своей дочери (словно дублирующем его собственное), Бенджамин привычно иронизирует: «Авраам родил Исаака, а случай родил случай». Сталкиваясь с пожилым охранником в аэропорту, он мысленно цитирует книгу Иова: «Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня» (10:10). А, представляя, как поведет дочь к алтарю, искренне ужасается: «Разве кто-то мечтает отдать постороннему человеку то, что любит? Отрезать и подать на блюде ломоть собственного сердца? Ведь это как оказаться на месте Авраама, занесшего нож над возлюбленным Исааком». Наконец, заметив молодую парочку в зале ожидания, доведенный до белого каления Бенджамин воображает себя «задвинутым на плотском ветхозаветным пророком в лохмотьях», который призывает: «Трахайтесь сейчас или смиритесь навечно».

Джонатан Майлз написал местами печальную, но в то же время жизнеутверждающую иеремиаду от лица потомка восточно-европейских евреев, щедро сдобренную скабрезным юмором. Правда, порой этот «сын скорби», требующий материальной компенсации от Американских авиалиний, явно смахивает на самого обыкновенного шлемазла.

И другие несчастливые семьи:

Маргариты Хемлин
Рады Полищук
Джона Бойна

А также:
Другая еврейско-американская литература на Jewish Ideas Daily