Главное достоинство фильма «Касабланка» - в нем столько недоговоренностей, что любая теория о прошлом или о будущем героев может оказаться верной. Что произошло после того, как была произнесена великая последняя фраза фильма: «Мне кажется, это начало прекрасной дружбы»? Почему Рик не мог вернуться в Нью-Йорк и сидел в этой дыре, в Касабланке? Встретятся ли они когда-нибудь с Ильзой? Вы что, действительно хотите это знать?
Майкл Уолш, журналист и музыкальный критик, захотел. И трогательно дописал «Касабланку», точнее не только фильм, но и пьесу «Все приходят к Рику», ставшую основой фильма. Он придумал американскую и европейскую историю Рика, сделав его нью-йоркским евреем Ициком Бэлином:
«…я сделал Рика еврейским гангстером и бывшим владельцем подпольной распивочной из Восточного Гарлема по имени Ицик Бэлин. Но обратимся к имеющимся фактам: сценарий сообщает нам, что в 1941 году Рику было 37 лет – значит, годы его молодости приблизительно совпадают с эпохой «сухого закона». Политически он левый. Его лучший друг – чернокожий. Он ловко обращается с оружием. Он держит бар. Он исчез из Нью-Йорка вскоре после 23 октября 1935 года – даты убийства Голландца Шульца, «пивного барона Бронкса».
Вроде бы все логично, но попробуйте пересмотреть «Касабланку» с этой точки зрения. Рик Блэйн неожиданно окажется идеальным масскультовым евреем, разве что без мамочки, толстой жены и выводка галдящих детей: он ненавидит наци, едко, но мрачно шутит и, разумеется, не упускает своей выгоды. Дайте Рику национальность, и у него не останется никаких тайн. Чтобы окончательно привязать Рика к корням, Уолш в первом же абзаце, где говорится об Ицике Бэлине, упоминает его маму. И во втором. И в третьем.
«Не в тягость ему и время от времени навещать маму, даже если приходится сидеть у нее на кухне и выслушивать квель о том, какой он красавчик и идише копф, а после - брюзжание о том, что он безработный».
Что такое военная Касабланка в конце 1941 года, когда происходит действие фильма? И что такое, в частности, бар Рика? Это место, вынесенное «за сцену», за пределы основного исторического действия. В Касабланке много чего случилось, но в учебники истории эти события вошли лишь одной-двумя строками - из-за своей маргинальности. (Еще интереснее, что участники фильма и сами толком не знают, что происходит в «большом мире», как не знают и итогов войны.) Учитывая, что на самом деле фильм снимался в голливудской студии, бар Рика (под названием, еще раз напомним, Rick’s Cafe Americain) становится совсем уж удаленным «местом за сценой» и, одновременно, превращается в бесстыдный символ Америки. Кстати, многие исследователи утверждали, что образ Рика – воплощение международной политики Соединенных Штатов во время войны: «его подчеркнутый нейтралитет оказывался лишь способом пересекать социальные и культурные границы, не вызывая подозрений». Бар Рика – это сумеречная зона, где персонажи обманывают и друг друга, и самих себя, но при этом здесь пересекаются и взаимодействуют разные культуры, представители каждой из которых пытаются узнать хоть что-нибудь о том, что происходит «на сцене». Не зря Умберто Эко сравнивал в «Маятнике Фуко» масонство с баром Рика в Касабланке: «Масонство служило всем этим группам камуфляжем, крышей, предоставляя возможность агентам разных групп съезжаться и пересекаться в любых сочетаниях, пытаясь выцарапать друг у друга обрывки спецсведений». В баре Рика завязывались все политические узлы – и развязывались все любовные.
Что делает Майкл Уолш в романе «Сыграй еще раз, Сэм»? Он меняет знак: в его книге все политические линии развязываются, а все любовные – наоборот, вплоть до свадьбы. Его не интересует бар Рика, эта черная дыра между мирами. Его интересует, что будет происходить или происходило «на сцене». Таким образом, герои, вынуждаемые автором ехать в Прагу и устраивать покушение на имперского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха, становятся лишь второстепенными действующими лицами. Главной оказывается история – причем история давно свершенная, а не творящаяся на наших глазах. И это делает книгу плоской и скучной, и совершенно неинтересно, чем закончится «прекрасная дружба» и как именно Майкл Уолш избавится от Виктора Ласло.
«Сыграй еще раз, Сэм» - забавная попытка не расстаться с любимой игрушкой. Вынуть Анну Каренину из-под поезда. Понянчить сына Мастера и Маргариты, назвав мальчика, допустим, Володей. Заставить Татьяну переспать с Онегиным. Это не единственная попытка дописать классику – но, очевидно, сочинять такой роман гораздо интереснее, чем его читать.
Главное достоинство книги – перевод названия. В оригинале книга Уолша называется не «Сыграй еще раз, Сэм», а As Times Go By – это именно та песенка, которую Сэм как раз и должен сыграть еще раз. Известно, что в фильме «Касабланка» ни разу не была произнесена фраза: «Сыграй еще раз, Сэм». Что-то похожее – да, но дословно - ни разу. Книга названа несуществующей цитатой – неудивительно, что она рассказывает о несуществующих героях. Не играй больше, Сэм. Все равно не получится сыграть так, как ты играл в той зимней Касабланке, где остались все наши надежды, всё наше неизвестное будущее, все наши черно-белые «за тебя, малыш».
