«Восемнадцатилетняя Катарина Майер (позднее по мужу - Оверат) пришла к воротам сборного лагеря Мюнгерсдорф близ Кельна, надеясь передать продукты находившейся там пожилой еврейской чете Бернауэр (мать Катарины ранее была у них няней и домработницей). Девушка стала болтать с часовыми у входа, объяснив, что ожидает родителей, которые якобы работают на кухне, «готовят для этих паршивых евреев». Голубоглазая блондинка «нордического» типа приглянулась молодым эсэсовцам. Они осведомились, не хочет ли она прийти как-нибудь, когда они будут свободны от службы. «Почему бы нет», - кокетливо улыбнулась Катарина. Через некоторое время она сказала, что беспокоится, ее родители давно уже должны были бы выйти. Нельзя ли посмотреть, что там с ними? Ей позволили войти. Отыскав супругов Бернауэр, Катарина вручила им сверток с едой. И тут оба взмолились: «Выведи нас отсюда!» Легко сказать… Как? И тут ее осенило – да под видом своих родителей! Она дала Бернауэру свой шарф, а его жене – плащик, чтобы прикрыть ими желтые звезды, и все трое направились к выходу. По дороге Катарина громко выговаривала им за задержку. Часовым она сказала: «Ну наконец-то я их забрала. Скажите им, сколько я здесь ждала». Часовые подтвердили, добавив: «Так не забудь – завтра в такое-то время». «Да, да», - сказала Катарина и вместе с Бернауэрами вышла на улицу».

Великий Бисмарк писал о своих соотечественниках: «Мужество на поле боя у нас вещь обычная, однако нередко весьма достойным людям не хватает мужества гражданского». Даже слово, обозначающее понятие «гражданское мужество» (Zivilcouragе) в немецком языке заимствованное. Однако это не помешало некоторым немцам совершать во время второй мировой войны поразительные по своему мужеству поступки. И именно эти немцы стали героями монографии доктора исторических наук С. А. Мадиевского. Об этих людях написано немного, по-русски – и вовсе ничего. Сейчас их называют «спасателями» (Retter) или «помощниками» (Helfer), но во время войны они считались изменниками родины. Это были очень разные люди: добропорядочные и не очень, почтенные матери семейств и солдаты вермахта, консьержки, графини и даже генералы. В случае провала спасателям, за редким исключением, грозил концлагерь, а военных ждал расстрел.

Спасателей было очень немного. По разным оценкам, в Германии их насчитывалось от 10 до 20 тысяч. Какие-то исчезающие доли процента от народонаселения в целом. Да и достижения их, казалось бы, не так уж велики. Два-три десятка тысяч спасенных – на 6 миллионов уничтоженных.

Но, тем не менее, они были.
Макс Шлеминг, знаменитый боксер, чемпион мира, победитель олимпийских игр, «символ арийской расы», «воплощение тевтонской красоты и мощи», который укрывал приятеля-еврея с двумя сыновьями в своем гостиничном номере в центре Берлина. Эберхард Гельмрих - он отправлял еврейских девушек из Дрогобыча в Берлин, выдавая их за полячек. И ничего не подозревавшие «добропорядочные» немцы брали в прислугу молоденьких евреек, тем самым невольно спасая им жизнь.
И были еще десятки, сотни, тысячи людей: проститутки, которым немцы запретили работать, родители эсэсовцев, несогласные с выбором детей, протестантские и католические священники, квакеры, юристы и дипломаты, хитроумными юридическими уловками избавившие от смерти тысячи людей, наконец, обычные немцы и немки, которые спасали своих еврейских мужей, жен, любимых…
И еще многие, многие другие.

Многолетние исследования историков, социологов и психологов так и не дали ответа - почему тот или иной человек становился спасателем. По словам немецкого историка В. Бенца, «история помощи евреям в годы нацистского режима не поддается систематизирующему осмыслению… Она состоит из отдельных неповторимых судеб, и поэтому рассматривать каждую нужно тоже отдельно, свести их к «общему знаменателю» невозможно». Гораздо более продуктивной кажется попытка выявления комплекса мотивов, которыми руководствовались спасатели. Но каковы бы ни были их мотивы – альтруистическими или же вполне меркантильными, – очевидно одно: для того, чтобы сделаться спасателем, человек должен был добровольно стать преступником - с точки зрения нацистской идеологии.

«Чтобы выжить самим и суметь помочь выжить преследуемым, спасателям необходимы были такие качества, как хитрость, умение притворяться, носить маску, хладнокровно, беззастенчиво и изобретательно лгать. Подчас они проявляли подлинные чудеса мимикрии, актерства, швейковщины… Ради спасения человеческих жизней приходилось сплошь и рядом отступать от привычных, вошедших в плоть и кровь немецкого бюргера юридических и моральных норм – воровать, подделывать документы, якшаться со всякого рода темными личностями: от спекулянтов и дельцов черного рынка до профессиональных преступников».

Спасатели до сих пор не любят, когда о них пишут и говорят. Их поступки продолжают быть вызовом для массового немецкого сознания, в котором укоренено представление о том, что от «простых людей» в те годы ничего не зависело. До сих пор многие из спасателей, особенно в мелких городках и деревнях, просят журналистов и историков не называть их имен, опасаясь преследования со стороны немецких ультраправых и непонимания со стороны соседей. Сами спасатели часто считают свой подвиг слишком незначительным, а то, что им удалось сделать – слишком малым по сравнению с масштабами Катастрофы. «Невоспетые герои» не ощущают себя героями, и, скорее, чувствуют себя заложниками эпохи, когда спасению одного неизбежно сопутствовала гибель тысяч, а тот, кто захотел бы спасти всех – не спас бы никого.