В этом году Израиль празднует свое 60-летие. Провозглашая в Тель-Авиве создание еврейского государства, Давид Бен-Гурион заявил, что:
Государство Израиль будет открыто для еврейской иммиграции и для возвращения в него рассеянных по свету евреев.
Из «Декларации независимости»
Однако, по не зависящим от Израиля причинам, далеко не все евреи смогли незамедлительно воспользоваться этим приглашением. В частности, свободная репатриация евреев Советского Союза стала возможна лишь в эпоху перестройки.
В год, когда Израиль празднует свой юбилей, нам кажется правильным вспомнить о людях, посвятивших свою жизнь тому, чтобы мечта Бен-Гуриона стала реальностью и для советских евреев.
В борьбе за право советских евреев на эмиграцию были задействованы три стороны: во-первых, сами советские еврейские активисты, во-вторых, различные израильские структуры и, наконец, третья сила – наименее известная широкой русскоязычной публике – евреи диаспоры.
Не будем здесь обсуждать, почему некоторые евреи хотели покинуть СССР. Во-первых, эта тема заслуживает отдельного разговора, для которого вряд ли годится формат небольшой статьи. А во-вторых, по этому вопросу уже имеется обширная литература на русском языке, в том числе написанная самими отказниками и «узниками Сиона».
Вполне понятна и мотивация Израиля, заинтересованного в репатриации и с идеологической, и с экономической, и с военно-демографической точек зрения. Поэтому остановимся на третьей силе – евреях диаспоры. Тем более что это наименее известная широкой публике страница в истории борьбы советских евреев за право на репатриацию.
Что заставило благополучных, преуспевающих жителей Америки или Западной Европы всерьез озаботиться проблемами незнакомых им людей из Москвы, Киева или Бобруйска?
Марш в поддержку отказников в Лос-Анджелесе, 1969 г.Одним из самых сильных мотивов, заставивших евреев Запада, и особенно США, вступить в борьбу за права советских соплеменников, следует признать чувство вины, которое местные общины испытывали после войны, когда, по всеобщему убеждению, они слишком мало сделали для спасения европейского еврейства. Активность в борьбе за советских евреев послужила для них своего рода компенсацией за пассивность, проявленную во время Катастрофы.
Разумеется, в брежневско-андроповском Советском Союзе никакое физическое уничтожение евреям не грозило. Более того, несмотря на официальный антисионизм и негласную политику ограниченного государственного антисемитизма, власти довольно зорко следили за наиболее радикальными националистами-антисемитами, не останавливаясь перед арестами и другими репрессиями. К примеру, автор скандальной книги "Десионизация" Валерий Емельянов 7 лет отсидел в спецпсихлечебнице Ленинграда; в 1968 году была арестована так называемая «группа Фетисова», выступавшая, среди прочего, против «еврейского засилья в СССР». Воинствующие обличители "советского антисемитизма" не слишком любят об этом вспоминать, но из песни слов не выкинешь. Однако американские евреи не очень верили этой сравнительной безопасности: обжегшись на молоке, они предпочитали дуть и на воду.
Из интервью американской еврейки Дионы Гинзбург:
Пять раввинов – мой отец, еще два консервативных раввина, реформистский раввин и один ортодоксальный раввин по имени Ави Вайс – приняли решение совершить акт гражданского неповиновения без применения насилия: ворваться в здание штаб-квартиры ТАСС (Телеграфного Агентства Советского Союза) в Нью-Йорке.
Они выбрали именно ТАСС, а не другую организацию, поскольку это широко известный советский корпункт и в то же время не дипломатическая организация, и туда можно было относительно свободно зайти.
Итак, они постучались в дверь, им открыли. Они вошли и заявили, что у них есть сообщение для советского правительства в Москве. Войдя в помещение, они сняли шляпы и надели кипы и талиты. Акция была заранее спланирована. Прессу сознательно не уведомили заранее. Но возле здания ТАСС стоял Гленн Рихтер - активист борьбы за советских евреев в США. Все то время, что они находились внутри - по словам отца это продолжалось от 2-х до 4-х часов - он систематически информировал прессу о развитии ситуации.
K движению в защиту советских евреев примкнули евреи, обычно проявлявшие мало интереса к своим национальным делам: например, профессиональные борцы за права чернокожих. Нашелся проект даже для традиционно аполитичных домохозяек, объединившихся в борьбе за освобождение Рoзы (Рейзы) Палатник, оказавшейся в советской тюрьме за сионистскую деятельность.
Впрочем, полного единодушия, как всегда, не получилось. Многие западные евреи придерживались социалистических, коммунистических или просто левых идей, испытывали определенную симпатию к советскому государству, а потому не питали энтузиазма к политическим кампаниям, наносящим вред имиджу и политике СССР.
Из интервью Арианы Бокен-Рубин:
Демонстрации, организованные моей матерью, встречали сопротивление у некоторых людей. Это были люди, пережившие Катастрофу, которых советская армия освобождала из Освенцима (Аушвица) и других лагерей. Они чувствовали благодарность к Красной армии, и им психологически было сложно выступать против советской власти. <...> Они не могли слышать, когда о ней говорили плохо, и не могли терпеть насилия по отношению к тем, кто их спас. До войны было много евреев-коммунистов. Социалистическая и Коммунистическая партии были влиятельными и пользовались поддержкой евреев. Но постепенно всё изменилось. Сначала и моим родителям было тяжело признать, что в Советском Союзе происходит что-то негативное. Но потом им стало понятно, что в СССР совсем не тот социализм, на котором они выросли в Голландии, а диктатура...
Впрочем, в конечном итоге многие левые тоже включились в борьбу за советских евреев, порой играя в ней первую скрипку. К примеру, среди голландских активистов, оказалось немало выходцев из социалистического движения.
Наконец, борьба за советских евреев добавляла в жизнь добропорядочных бюргеров элемент экшна и осознание собственной значимости. Это касалось, в первую очередь, участников шумных акций и особенно еврейских туристов-эмиссаров, встречавшихся в Союзе с отказниками и другими еврейскими активистами. Подобная поездка давала еврейскому обывателю возможность почувствовать себя Джеймсом Бондом, заброшенным в тыл врага со специальным заданием.
Из интервью Шломо Бальзамa, однoгo из организаторов таких турпоездок из Парижа:
Один раз я поехал в Ленинград через Хельсинки. При путешествиях такого рода не требовалась въездная виза в Советский Союз, поскольку туристы ночевали на корабле, а не на территории Советского Союза. В этом случае было очень трудно встречаться с людьми, так как мы были частью группы. Сразу же после прибытия корабля нас пересаживали на автобусы с советскими экскурсоводами с указаниями не покидать тургруппу.
Мы знали, что посещение Эрмитажа занимает приблизительно 4 часа: вместе со всей группой мы прибывали на место, откуда уже можно было передвигаться по музею самостоятельно. Тогда мы покидали Эрмитаж для запланированных встреч, а потом присоединялись к группе, выходящей из музея, и вместе возвращались к автобусу. Было очень важно вовремя вернуться, чтобы наше отсутствие не было обнаружено.
Тот же метод мы использовали, когда группа шла в цирк, но по возвращении возникали некоторые проблемы. Один из туристов спросил меня, что мне больше всего понравилось на цирковом представлении. Я ответил без особого размышления: "Львы", но оказалось, что львов в программе не было. В конце концов, мне удалось убедить его, что я имел в виду медведей, и тогда меня оставили в покое.
Еврейские активисты свободного мира, решившие вступить в борьбу за права своих советских соплеменников, действовали одновременно в нескольких направлениях. Во-первых, энергично использовались средства публичной политики, с помощью которых евреи надеялись оказать давление на советские власти. Активисты лоббировали соответствующие инициативы в политических верхах, организовывали шумные публичные акции (акты гражданского неповиновения, митинги, демонстрации, пикеты, голодовки), бомбардировали советское руководство петициями протеста, инициировали кампании в западных СМИ.
Во-вторых, значительные средства были брошены на мобилизацию широкой еврейской общественности и привлечения ее внимания к проблемам советского еврейства. В этой области просоветским активистам удалось сгенерировать несколько весьма эффективных идей. Примером подобной удачной кампании может служить призыв оставлять свободный стул в вечер пасхального cедера – в знак солидарности с советскими евреями, которые, подобно евреям Древнего Египта, не имеют возможности покинуть страну вынужденного проживания. Эта акция - "Кес аль-доми" ("Стул "[Господи,] не молчи!"") - оказалась невероятно популярной, и была поддержана тысячами семей в Израиле и диаспоре. Другая аналогичная задумка касалась празднования бар- или бат-мицвы, когда в синагоге ставили картонное изображение кого-либо из детей отказников, лишенного возможности участвовать в аналогичной церемонии.
Рассказывает Диона Гинзбург:
Когда американским детям устраивали бар-мицву или бат-мицву, на биму ставили картонное изображение, символизировавшее ребенка, находившегося за "железным занавесом", а на пустом стуле устанавливали табличку с именем и фамилией советского ребенка того же возраста. Он был как бы "близнецом" американского. Это создавало эффект присутствия ребенка из-за "железного занавеса" на церемонии. Речь хатана бар-мицва посвящалась его "близнецу", советскому еврейскому ребенку. Возникала иллюзия одновременного празднования двух бар-мицв. Так мы понимали, что есть дети, которые не могут соблюдать еврейскую традицию, и мы делаем это за них, и думаем о них в торжественный для нас час.
Однажды, где-то в середине 80-х случилось так, что семья советского еврейского мальчика получила разрешение на выезд за неделю до планируемой бар-мицвы его "близнеца" из нашей общины. Церемония проходила как обычно со всеми картонными атрибутами и пустым стулом, было произнесено имя мальчика-"близнеца", рассказано о его семье, и хатан бар-мицва сказал, что он рад сообщить, что семья его "близнеца" получила разрешение на выезд. И тут как в мелодраме: внезапно встает советский мальчик и вместе со своей семьей поднимается на биму, и тогда у всех наворачиваются слезы на глаза. Это было событие. Мы слышали о детях, которые не могли отпраздновать бар-мицву. Постоянно проводилась одна и та же церемония с картонной фигурой, и наконец, приехал настоящий живой мальчик. Я помню, как это было трогательно для меня, тогда маленькой девочки. И помню, что все плакали, все прихожане синагоги.
Наконец, некоторые еврейские организации решили не ограничиваться борьбой за советских евреев "вообще", но опекали семьи конкретных отказников и активистов, в частности, регулярно отправляя им вещевые и продовольственные посылки. Эти посылки нередко становились объектом едких нападок официальной прессы, утверждавшей, что "евреи продают Родину за синтетические шубы и бульонные кубики". Кроме того, за каждую посылку СССР получал определенную сумму в валюте, что могло послужить дополнительным мотивом не выпускать отказников как можно дольше. Однако с учетом того, что многие отказники не имели нормальной работы, подобная помощь была весьма полезной, а в некоторых случаях – просто необходимой.
Разумеется, активность еврейского Запада не могла повлиять на глобальные изменения советской политики. К примеру, когда власти СССР решили отказаться от политики разрядки и прикрыть эмиграцию, они это сделали, невзирая на все крики и протесты. Однако отдельные локальные успехи деятельность еврейских активистов, безусловно, приносила, поскольку политики США и, в меньшей степени, других стран не могли не считаться с мнением влиятельной еврейской общины.
К примеру, в 1974 году при содействии еврейского лобби была принята знаменитая поправка Джексона-Вэника, связавшая предоставление Советскому Союзу статуса наибольшего благоприятствования в торговле со свободной эмиграцией.
Другой пример – история с "налогом на образование". В августе 1972 года советское правительство стало взимать с уезжающих на ПМЖ плату за полученное в СССР высшее образование. Требуемая сумма составляла в среднем зарплату дипломированного специалиста за нескольких лет, и была совершенно неподъемной для обычного врача или инженера. Однако массовый протест Запада, вызванный этой мерой, привел к тому, что "налог на образование" был отменен..
Из воспоминаний Германа Бранновера:
В августе 1972 года советская власть ввела для отъезжающих выкуп за образование. Вначале трудно было получить четкую информацию о том, сколько будут взимать за каждый диплом, но было ясно, что со своими многочисленными дипломами я буду стоить очень дорого. Прикидки и оценки приводили к сумме, выражавшейся несколькими десятками тысяч рублей. Даже если бы я продолжал работать, как прежде, нам потребовалось бы не меньше пяти – десяти лет, чтобы скопить такую сумму, и то при условии, что мы не будем ни есть, ни пить. Я же был уже год безработным и ничего не зарабатывал. Кстати, жили мы все это время на деньги от продажи одежды, которую нам присылали в посылках из разных стран. Нотке, в частности, поручил заботу о нас нью-йоркской организации «Эзрас Ахим», посылки которой были особенно частыми и содержали вещи, которые можно было легко и выгодно сбыть.
Пришли и миновали осенние праздники – последние наши праздники в Советском Союзе. Сразу после Симхат-Тора мы получили разрешение. Лишь неделей раньше меня таскали в КГБ и запугивали, и вдруг – разрешение. Все было до обидного просто и буднично. Вызвали и объявили, предъявили счет за дипломы... Очнувшись от радостного шока, мы стали изучать предъявленный нам счет. В сумме получалось больше тридцати одной тысячи рублей.
Вопрос о том, насколько общественная шумиха действительно помогла советским евреям, вызывал серьезные споры и тогда, и сейчас. К примеру, последний Любавичевский реббе относился к громогласным публичным акциям более чем скептически и считал гораздо более полезной негласную закулисную дипломатию.
Как бы то ни было, кампания в защиту советских евреев принесла в итоге значительную пользу. Во-первых, даже если им не удавалось влиять на ситуацию в целом, евреи Запада смогли помочь десяткам конкретных людей – отказников и активистов. А во-вторых, борьба за права советских евреев, безусловно, способствовала внутренней консолидации и росту еврейского самосознания западного еврейства. Так что в результате в плюсе остались все – и те, кому помогали, и те, кто пришел на помощь.
Еще об отказниках:
