Квест называется «найди себя». Квест проходит Марко Фердинанд Уильям Васкес-д'Акуньо Васси — американский, говорит нам Википедия, мыслитель и писатель, более всего известный своими эротическими работами. Декорации — Нью-Йорк, Калифорния и Аризона, время — конец шестидесятых.

Сказать, что мы были защищены, — вообще не понять, какое отчуждение от Америки XX столетия благословляло и губило нас. Я до семнадцати лет не встречал некатоликов, а когда мне было пятнадцать, одна соседская девочка пошла на свидание с протестантом из Молодежной христианской организации, в блаженном запустении разместившейся на окраине нашего царства, и когда девочка вернулась, мы все толклись вокруг нее, расспрашивали — каковы эти протестанты, как выглядят, чего говорят. С точки зрения бытовой, первые полтора десятилетия моей жизни протестанты представлялись мне злобной пародией на Мартина Лютера и легионами безбожных еретиков. Евреи — это были просто домовладельцы и люди, убившие Христа, негры соотносились с нами, как галльские племена с республиканским Римом. Естественными нашими недругами были только пуэрториканцы.
Вот из такого сора — простите, «плавильного котла», в котором все слиплось и в таком виде на некоторое время, очевидно, замерзло, — к 1960-м проросли обитатели коммун, любители ходить на экскурсии в трущобы и хиппи-на-уикэнд — а то и хиппи-фултайм. Оттуда же выросли профессиональные искатели себя — ну, и некоторые мыслители. Этносы могут быть любыми. Наш герой мог быть еврейским подростком, зажатым и задавленным местечковой обстановкой, законсервированной посреди Нью-Йорка 1950-х; или протестантом из городка на Среднем Западе; или, скажем, ирландцем (где угодно); или немцем. Ключевые условия задачи таковы: замкнутая национальная община, строгая религия и потребность вписаться в жесткую внешнюю иерархию. Можно подставить евреев и иудаизм, если угодно; но лучше, наверное, не подставлять.

Марко Васси родился в итальянском гетто в 1937 году; вырос в католической вере, в конце пятидесятых отринул ее и отправился на поиски. Закончились они в 1989 году — смертью героя, как это обычно бывает, — а спустя еще восемь лет в книге про сексуальность в условиях постмодернизма «Помосексуалы: непростые соображения о гендере и сексуальности» Васси был объявлен «литературным воплощением сексуальной революции. Он тонко чувствовал политику секса и сексуальной ориентации, а также скрещения секса и духовности. В своих работах, как и в жизни, он бесстрашно экспериментировал, принося в мир вести с сексуальных фронтиров, где большинство людей никогда не бывали».

Поиск себя, говорю же.

Марко Васси развлекался таким образом все шестидесятые — а то было время, когда духовными поисками занялись все Соединенные Штаты. Духовное возрождение уже бочком протиснулось в комнату. Сексуальная революция стояла на пороге и как раз подумывала войти. Пятидесятые закончились; сороковые закончились еще раньше. Битники, безбашенные отщепенцы, проложили дорогу, по которой целеустремленно затопотали стада граждан. К середине шестидесятых «квадратные» осознали, что а) им бы тоже не помешал смысл жизни в легко усваиваемом консервированном формате, б) им тоже хочется трахаться и не терзаться угрызениями совести. Расс Майер, хохоча во все горло, прославлял агрессивную женскую сексуальность (и крупные бюсты). Хиппи сбивались в коммуны и экспериментировали с веществами и ощущениями. Среди приличной молодежи стало неприлично быть приличными.

Для простоты картины мы будем пользоваться простой дихотомией «физическое—духовное». С физической составляющей поисков у этих деток складывалось неплохо. Все шестидесятые наш герой, как и все его нью-йоркские приятели, да и множество других проснувшихся 20+ и 30-летних, осознав свой сексуальный драйв, увлеченно соблазняет всех, кто попадается ему на пути. С духовным у него, редактора 16-страничной нью-йоркской газетки «Новости “Энциклопедии Американа”» (издания для коммивояжеров, торгующих многотомными энциклопедиями вразнос) дела обстоят хуже: он читает много и неразборчиво, понимает отнюдь не всё, книги использует не в последнюю очередь для того, чтобы очередную девушку — тоже алчущую духовности — залучить в постель, и не очень понимает, как ему жить. Поэтому будущее «литературное воплощение сексуальной революции» отправляется на поиски не себя, но организации, которая наложит на внешний мир матрицу и покажет, где в этой матрице располагается наш искатель. Типичный сценарий для «квадратного» в десятилетие многоугольников. Пока усвоишь и научишься с легкостью пользоваться (а затем манипулировать) внешней системой метафор, пройдет сколько-то времени; в процессе узна́ешь много нового. Перейдешь к следующей системе метафор, сохранив в воспоминаниях смутную гадливость и некоторое недоумение разновидности «что это было?».

Маршруты передвижения Марко Васси — и многих других охотников за смыслом — по реперным точкам самопознания проще всего описать в формате «экскурсионный маршрут».

Добро пожаловать в первый зал: Детство и Отрочество. Обернитесь: перед вами Средневековая Италия посреди Нью-Йорка 1940-х. Очень маленькая. Далее — служба на базе американских ВВС в Японии, где Васси «быстро выучил язык — ну, насколько это требовалось для моих занятий; а в те времена я в основном занимался сексом, путешествовал и тащился от Японии». Кроме того, наблюдая происходящее в армии, он изучал азы политологии и мечтал о революции. Прошу за мной в следующий зал.

Мы снова в Нью-Йорке. Посмотрите налево: вы видите Коммунистическую партию, Институт марксизма, жизнь в хасидских кварталах Нью-Йорка с товарищами по партии и внедрение в Методистский дискуссионный клуб Бруклин-Хайтс (с целью пропаганды марксистского учения среди методистов). Посмотрите правее: перед вами кружок последователей Гурджиева и поклонников Успенского, где наш герой учится самосознанию, а руководительница кружка месяцами его унижает. Еще правее: это сайентологи, которые понуждают Васси разорвать отношения с другом, имевшим неосторожность обозвать сайентологов фашистами. Васси бежит от сайентологов — и не просто покидает организацию, но буквально улепетывает от них (а заодно и от издательской рутины) через весь континент, в Калифорнию.

Переходим в следующий зал — Сан-Франциско. Наш герой ведет курс «Релаксация, Самосознание и Дыхание» в Экспериментальном колледже при Колледже штата в Сан-Франциско (все завершается тем, что несколько сотен студентов сначала объявляют Васси гуру, поскольку он отказывается беседовать с ними вне занятий, а потом под его невольным, однако эффективным руководством устраивают несколько массовых оргий в рамках изучения тантрической йоги). Следующий экспонат: на несколько недель вдохновенного самоотречения Васси обращается в христианство, но затем неосторожно приударяет за невестой члена христианской общины и поспешно денонсирует учение Христа. Торговля кислой и другими побочными продуктами прикладной химии — ну, это неинтересно. Взгляните: это его жизнь в хипповской коммуне на ранчо под Сан-Франциско (психоактивные вещества и вегетарианская диета прилагаются). Далее: вхождение в «семью» человека, создавшего гуманистическую религию «Фронтиры науки» (психоактивные вещества и духовные искания прилагаются в изобилии). Наш герой прикидывается дзэнским монахом, носит красное и размахивает посохом (третируя людей поодиночке и группами под предлогом обучения их релаксации и медитации). Затем работает в семейном клубе, основной смысл которого в том, чтобы супруги, неудовлетворенные своей половой жизнью, расширяли горизонты за счет группового секса. Засим следует краткая — на несколько часов — одержимость образом бомжа (наш герой решает стать бродягой и побираться, потому что «в бродягах столько достоинства»), которая при встрече со старым другом чудесным образом подменяется участием в гомосексуальной оргии, имеющей место в банях. Вскоре после этого — первый опыт со спидами и окончательный выход из шкафа (что для нашего героя означает начало пути к концепции метасекса, которую он будет разрабатывать всю жизнь).

В следующий зал, пожалуйста. Аризона, куда Марко Васси уезжает из Калифорнии, потому что на отходняке со спидов слышит божественные голоса, которые велят ему отправиться в город Тусон. Обратите внимание: хипповские коммуны, организация первого в Тусоне рок-концерта («Грейтфул Дэд», разумеется). В этом зале наша коллекция, к сожалению, небогата, а попытки добиться признания среди местного хипья посредством употребления пейота не заслуживают вашего внимания.

Вернувшись в Сан-Франциско, Марко Васси работает посудомоем в баре («лучшая работа в моей жизни, как выяснилось»), затем биржа труда, разборка почты в какой-то крупной компании (сутки), печать карточек в другой компании, занимавшейся программированием (сутки), уборка тех самых бань (откуда он отчаливает, не желая окончательно влиться в гомосексуальный истэблишмент: «Делать выбор, который в сексуальном смысле вычеркнет половину человечества, мне казалось идиотизмом»). После этого наш персонаж нанимается санитаром в прогрессивное отделение психиатрической лечебницы, где в припадке идеализма сам едва не сходит с ума.

Зал последний, снова Нью-Йорк. Здесь тоже мало экспонатов, а происходит и того меньше: некоторое время Марко Васси работает в Raindance Corporation, которая занимается видео- и прочим медиа-артом, а сбежав оттуда (потому что компания «друзей и революционеров» превратилась в респектабельный бизнес), начинает писать эротическую литературу, чем и занимается до самой смерти. Пятнадцать романов, куча рассказов и статей, одна автобиография.

Экскурсия окончена, и здесь ужасно душно. Мы благодарим вас за внимание. Проследуйте, пожалуйста, к выходу.

Конец шестидесятых в США — странное время, даже если вычесть закономерную сексуальную революцию. Студенческие бунты. Антивоенное движение. Мартин Лютер Кинг. You name it. Это всеобщее ощущение, будто от одного человека — от его личных решений — что-то зависит, а если таких решительных толпа, в мире можно что-то изменить. Ощущение мимолетное и иллюзорное, отходняк после него бывает тяжел, и, как пожалуется вам любой, кто мечтает о возвращении развеселой эпохи «детей цветов», семидесятые сильно пригасили пыл бывшей молодежи, а рейгановская эпоха в США (и эпоха Тэтчер в Англии) потушили его окончательно. Спросите Кена Кизи. Но пока на дворе шестидесятые, и, кажется, все еще возможно. (Возможно — в масштабе марша протеста на Вашингтон или Вудстокского фестиваля, а не в масштабе «возделывать свой сад». Персональным садоводством, слава богу, можно заниматься в любые времена.)

Итак, на дворе по-прежнему шестидесятые. Наш герой, частное лицо, неглупый деятель нью-йоркского издательского бизнеса (офисный планктон, презрительно сказали бы мы сейчас), мейнстримный гражданин, захваченный всеобщей экзальтацией, начитанный «интровертный фанатик, то есть мистик», который козыряет цитатами — закавыченными и не очень, — занят поиском новых ощущений. Наружу он не смотрит — не умеет. Идет сквозь толпу, не замечая ее, — не различая отдельных людей (некоторых, заметим справедливости ради, умудряясь при этом полюбить), не видя чужой национальности, цвета кожи, языка, культурного бэкграунда, любимых книг, музыки, кино, родных, детей, воспоминаний, надежд, страхов. Вообще обращая внимание на других, только если приходится поддаться их влиянию — или воздействовать на них — в рамках той или иной организации. Самопогруженный до солипсизма, до инфантилизма зависимый, и с постепенно развившимся мессианским комплексом. «Для меня в Марко Васси важнее всего то, что он один из редких людей, которые, наплевав на последствия, избрали секс организующим принципом своей жизни», — написал о нем Дэвид Стайнберг в 1993 году. Бедный Марко Васси. Вероятно, это был очень самовлюбленный секс.

Развитость молодежного самосознания на рубеже десятилетия — тоже, конечно, отчасти иллюзия, идеалистическое прочтение вполне эгоцентрических устремлений. У очень взрослого Чарлза Буковски в 1970-м были крайне здравые соображения на этот счет:

Слушал я радио «Кей-Пи-Эф-Кей» про всякие дела на Исла-Виста — беспорядки там эти были. И вот туда отправили несколько журналистов и, сами помните, там сожгли банк и много разного происходило. Парень с радиостудии спрашивает репортера: «Ну, как у вас там сегодня?» Тот отвечает: «Сегодня у нас очень спокойно». — «А почему сегодня у вас спокойно?» — «Все студенты готовятся к завтрашнему экзамену». И я подумал: ну что это за революционеры такие? Жгут банк, чинят всяческие безобразия, швыряются в свиней камнями, а потом садятся готовиться к завтрашнему экзамену, чтобы стать членами общества, понимаете. Получить оценки… У молодых, в общем и целом, это просто выплеск энергии, и просто так вышло, что сейчас самое оно — это революция.
— Чарлз Буковски. Солнце, вот он я. Пер. Максима Немцова
Но эти студенты хотя бы один день обращали внимание на то, что происходит вовне, — пусть только для того, чтобы швырнуть вовне камень.

Слава богу, в наши экскурсоводческие и читательские задачи не входит судить о том, как Марко Васси прожил свою жизнь. Может быть, умирая, он считал, что жизнь удалась. Я очень на это надеюсь. В конце концов, уже через несколько лет ему хватило мудрости и иронии отрефлексировать свою одержимость иерархиями и организациями, отметить свою впечатлительность, подытожить поиски. Это история не про него лично — это история про тьмы и тьмы таких, как он, — людей, для которых «чувствовать» оказалось важнее, чем «думать», а «думать» — важнее, чем «делать». Людей, которые на волне массового восторга решили, что движение внутрь своей души необязательно дополнять движением наружу. Как Джон Фанат у Кизи: «Приятное, жилистое, морковно-шевелюрное, так-долго-падало-что-выбралось-наверх кислотное дитя цветов, изошедшее на семя. Небось не было такой дури, которой он не пробовал — и, более того, не попробует снова. Все кайфует, все на приходе, и плевать ему с высокой башни, что он бродит босой посреди метели».

Собственно говоря, на этом этапе так или иначе в некотором возрасте побывал любой. Не делайте такое лицо — мы все там были.

В познании интересно его направление — внутрь или наружу. Царь Соломон, прося мудрости, жаждал не самопостижения, но понимания мира и людей, постижения не собственной воли, но божественной. А божественная воля подталкивает к поступкам во внешнем мире — потому что внешний мир очень нуждается в поступках, продиктованных божественной волей. Умереть, познав только себя, но не научившись собой управлять — как музыкант управляет скрипкой; как шаман управляет дождем, — это очень грустная судьба. Марко Васси, увлеченно экспериментировавший с ощущениями, но не освоивший чувств, умер в 1989-м — СПИД, пневмония, — в одиночестве, почти без друзей, и ухаживала за ним только бывшая подруга.

А в 1973 году ему было 36 лет, он уже опубликовал четыре романа. Автобиография Марко Васси «Обдолбанный апокалипсис», вышедшая в том же году, завершается словами «Я прекратил поиски».

И другие приветы из шестидесятых:
от одного шлимазла
от одного музыканта
от одной художницы