В Центре помощи беженцам всегда нужны преподаватели русского языка. Мне предложили сирийцев или индонезийцев, на выбор. Я почему-то не колеблясь выбрала индонезийцев. Муж, жена и двое маленьких детей: все неплохо говорили по-английски, а по-русски знали только «Новые Черемушки» (родители) и «отдай, это мое» (дети). На первом занятии Хамид сказал, что его род происходит непосредственно from the Prophet. Хамид по специальности инженер, знает арабский, английский и индонезийский. Элизабет, его жена, арабского не знает, только индонезийский, английский и стенографию. Их дети не похожи друг на друга, а сами они очень похожи на нас. «Телевизор вреден для детей, пусть лучше смотрят мультфильмы на компьютере, а еще лучше — учатся» и т.п.
Русский язык ужасно сложный. К примеру, каждый неодушевленный предмет может быть либо мальчиком, либо девочкой, либо вообще — среднего рода. Это невозможно понять. «В арабском ведь есть то же самое», — утешаю я Хамида. «Почему у них в их арабском все есть?» — обижается Элизабет.
Мы не говорим об их прошлой жизни, только о грамматике. И еще обсуждаем еду. Вдруг Хамид жалуется, что ему очень трудно: никогда не знаешь, есть ли в покупной еде мясо. А мясо может оказаться свининой. Он, конечно, приводит детей в центр на праздник в честь Хэллоуина, но свинины не ест. Мы разучиваем вопрос: «Скажите, пожалуйста, это свинина?» Хамид замечает, что я в теме. Ну да, я стараюсь не есть свинину. «But you are not Muslim!» Нет, Хамид, не Muslim. Jew. Мои ученики морщат лбы и переглядываются, как когда я прошу их перевести что-то сложное.
— Jew... Jews… Are Jews Seven Day Adventists?
WTF? Sorry. Нет, ответ неправильный. Это совсем, совсем другое дело. Jews. Judaism. Bible.
— О, я, кажется, вспомнил. В Израиле — тоже евреи?
Вот это правильно. Ну да. Как бы. Это мы — тоже. Они евреи. То есть израильтяне. Мне интересно поговорить об этом, но у нас мало времени.
Нет, не каждый Jew соблюдает kosher. Тогда кто такой Jew? Мы поговорим об этом, когда ваш словарный запас будет больше. Да, synagogue is Jewish church, хотя и это не вполне correct. Нет, с точки зрения иудаизма далеко не все Jews — евреи.
Нет, я не праздную Крисмас. Я праздную Хануку и New Year. Я не могу сказать, что моя религия — Judaism. Видишь ли, Элизабет, тут все немного сложно. Judaism — он разный. Люди тоже разные. Многие сами выбирают, какие религиозные традиции и заповеди они хотят соблюдать. Да, конечно, это не official religion. Наши уроки тоже not very official, you know.
Не все мои предки — Jews. Есть и русские. Нет, мне не странно, мне это нравится. Да, у меня есть еще такие друзья. Ты не заметила, Элизабет, что в современном мире много подобных mixtures? Я тоже заметила, ага. Давайте еще раз повторим, как спросить по-русски, есть ли в еде pork или ham.
Внутри человека все естественно и просто, а начнешь объяснять незнакомым людям — требуется куча оговорок. Это как русский язык — носитель не задумывается, а иностранец в шоке. Только выучишь правила, тут же тебе рассказывают про исключения. Иногда хочется, чтобы все было просто. Чтобы было легко объяснить. Любой педагог первое время вынужден прибегать к упрощениям.
Мы живем в Москве, потому что мы родились здесь и любим русскую культуру. Представители разных общин в Израиле чувствуют себя одним народом. Депортировать беженцев негуманно. Стоит поверить в удачу, как она придет. Надо просто любить ребенка и говорить ему правду, и он вырастет счастливым. Если сменить в России власть, все станет хорошо. Если слово заканчивается на «а», оно женского рода.
— Is «папа» also female, ma’am?
