Роман «Таблетка» Германа Садулаева, вошедший в шорт-лист русского «Букера-2008», начинается с эпиграфа на хазарском языке: «Можно все». Впрочем, автор честно предупреждает, что академическая наука не признает ни того, что надпись на хазарском, ни ее перевода. Таким образом, сразу снимает с себя ответственность: вот вам, дорогие, сказка, понимайте, как хотите.
Роман можно сравнить с кроссвордом, где географическая ось потребительского счастья проходит по горизонтали Драхен (Голландия) - Петербург (Россия) – Циньдао (Китай), а временная - по вертикали: Итиль (Хазария) – Петербург (Россия). Герой мечется между своими снами-видениями о хазарском прошлом и реальностью российского настоящего. Между поставщиками из Китая и голландцами, декорирующими глобализацию своими брендами.
Представитель славного племени менеджеров Максимус просиживает с 9-ти до 18-ти в офисе, перенаправляя потоки картофеля и прочей замороженной сельхозпродукции из Китая в российские магазины транзитом через Голландию. Как и всем еврейским юношам, Семипятницкому свойственна рефлексия «о своем месте в этом мире». Как всем холостым еврейским юношам старше 30-ти, Семипятницкому свойственна также рефлексия о задаче своего социального класса в этом мире. И тут «Таблетка» странным образом превращается в «Манифест Коммунистической партии». Только Карл Маркс писал о пролетариате, которому нечего терять, кроме своих цепей, а Садулаев вкладывает в уста своего героя слова о «менеджерах среднего звена», которым нечего терять, кроме своих клавиатур.
Уважайте его, серого, безликого. И радуйтесь его безразличному состоянию. Когда он осознает свои классовые интересы, он перевернет мир, даже не трогая оружия. Все и так в его власти, и, если он, миллионнорукий, согласованно нажмет клавиши Delete на своих компьютерах, вселенная будет стерта.
Призрак дауншифтинга бродит по России в компании с призраками киберпанка и пелевинской пустоты. Автор «Таблетки», подобно Карлу Марксу, видит впереди крах капитализма и существующего режима. Как-то сам Садулаев в одном интервью пообещал: «Скоро все изменится, скоро все будет хорошо. Виртуальная экономика потерпит крах, весь этот офисный люд, заполнявший кинозалы и дискотеки, окажется на улице. И сначала по привычке ломанется в торгово-развлекательный центр, потом пощупает в кармане — а там едва хватает на пиво «Балтика-9». Потом будут разочарование, и злость, и непонимание: как же так, куда все делось, почему? А от вопроса «почему» уже всего шаг до возникновения интеллекта».
В «Таблетке» повторяется рассуждение о том, что в России формальная логика попадает под запрет, ибо, начав рассуждать логически, каждый человек придет к необходимости уничтожения существующего строя. Дабы провести параллели между исчезнувшими хазарами и нынешней Россией, Садулаев рисует картины хазарской жизни, очень похожей на московскую:
Славный град Итиль, что на Волге-реке, в котором квадратная сажень на полет стрелы от дворца кагана стоит не меньше пяти весов серебра. А порой на улице и кобылу привязать негде. Так и торкаются наездники туда-сюда, меж домов каменных, шесты все заняты, локтя свободного не найдешь, чтобы поводья накинуть.
А при чем тут таблетка розового цвета? Да, собственно, почти ни при чем. Таблетка – лишь дистиллят рыбьего клея, который варили в Хазарском Каганате, смесь рыбьих потрохов и опиума. Этот рыбий клей, кроме прочего, обладал свойствами глютамата натрия – усилителя вкусовых и прочих ощущений; он и сгубил, по версии Максимуса Семипятницкого, Хазарию. Рецепт клея схоронил один хазарский еврей, а в Голландии через несколько веков создали химический аналог вещества. Теперь этими таблетками кормится весь мир. Другими словами, «материальный мир реален. И представления о мире реальны. Только мир делают в Китае, а представления о мире делают в Голландии».
Родина же Максимуса Семипятницкого, где повсеместно потребляют чужие представления о мире – это очередное воплощение Каганата, обреченного на погибель собственным изобретением (рыбьим клеем), которое бумерангом возвратилось из прошлого. Максимус хочет спасти безнадежную 1\6 часть суши от дьявольского изобретения, которое когда-то придумали его предки. Но рецепт спасения выбирает нетривиальный: пишет заявление об увольнении.
Прошу уволить меня с сегодняшнего дня по моему собственному <…> большому желанию. Расчет можете употребить на штрафы, а остаток засуньте себе в жопу. Только обязательно засуньте. Я потом приду и проверю. Дата. Подпись. Расшифровка подписи: Максимус Р. Семипятницкий, Великий Каган.
Если все менеджеры среднего звена, повинуясь классовому чутью, напишут подобные заявления – мировой рынок рухнет. Это и будет революция. Даже клавишу Delete нажимать не потребуется.
Еще таблеток от головы:
Мальчики да девочки
В Париж на выходные
