Книга профессора славистики Римского университета, филолога-русиста и переводчика русской литературы от Пушкина и Толстого до Владимира Тендрякова – самое тщательное на сегодня текстологическое исследование знаменитой фальшивки. Да, собственно, и едва ли не единственное – потому что других авторов, писавших о «Протоколах», больше занимали вопросы их генезиса, авторства, распространения, рецепции. При этом все отличия, в том числе и довольно существенные, между различными изданиями «Протоколов» учеными, как правило, игнорировались. Ч. де Микелис первым построил исследование именно на анализе этих отличий и на сличении разных вариантов и редакций. Почти половину его книги занимает тщательнейшая текстологическая реконструкция «архетипа» «Протоколов» и выявление текста, лежащего в основе всех последующих версий.
ГДЕ?
Сам замысел исследования возник у де Микелиса в 1990 году, когда он купил итальянский перевод «Протоколов сионских мудрецов». Купил – и стал думать, на какую полку поставить: к французским книгам или все-таки к русским. С одной стороны, ведущие ученые, включая авторитетнейшего Леона Полякова, называют «Протоколы» продуктом французской словесности. С другой – на обложке итальянского издания автором значится Sergyei Nilus.
В результате текстологического анализа купленное издание попало все-таки на русскую полку – де Микелис показывает, что никакого французского оригинала «Протоколов» попросту не было (отсюда, собственно, и появился подзаголовок к книге самого Микелиса – «несуществующий манускрипт»). Но и кандидатуру Сергея Нилуса в качестве претендента на авторство итальянский филолог считает не подходящей. «Протоколы», по его мнению, написали другие люди. И вовсе не агенты парижского отделения русской охранки, как до сих пор практически единогласно считали «протоколоведы», – начальник заграничной агентуры департамента полиции Петр Рачковский и его сотрудники тут ни при чем.
Самым близким к каноническому (если только у фальшивки может быть канонический текст – впрочем, вся книга де Микелиса как раз и посвящена доказательству такой возможности) вариантом «Протоколов», как показывает автор, следует считать издание Павла Крушевана (1903). Основное доказательство – наличие в первом варианте немалого числа украинизмов, которые последующие издатели старательно вычищали, приводя текст в соответствие с русской языковой нормой (некоторые даже намеренно галлизировали первоначальный вариант, дабы придать версии французского происхождения больше убедительности). Из этого следует, что, хотя «Протоколы» создавались, по-видимому, все-таки в Петербурге, авторами их, тем не менее, были выходцы с юга Российской империи. Если точнее, то из Бессарабии (сам Крушеван) и Подолья (другой видный антисемит Георгий Бутми, барон де Кацман).
Кроме простительных украинизмов в исходном тексте было множество стилистических неуклюжестей и просто неясных мест, так что Нилусу и прочим распространителям «Протоколов» пришлось серьезно дорабатывать первоначальный вариант. Оно, впрочем, и понятно – слабое владение родным языком до сих пор остается характерной чертой профессиональных патриотов.
КОГДА?
Работа над «Протоколами» велась, по мнению де Микелиса, с апреля 1902 года до августа 1903. Толчком к публикации еще не вполне доработанной фальшивки стал 5-й Сионистский конгресс в Базеле, после которого сионистская утопия начала приобретать реальные очертания (весь трактат в целом, говорит де Микелис, представляет собой пародию на «Еврейское государство» Т. Герцля). Закончен первый вариант «Протоколов сионских мудрецов» был непосредственно перед Кишиневским погромом, идеологом которого был Крушеван.
С августом 1903 понятно. А вот откуда взялась первая дата? Дело в том, что в апреле 1902 года один из самых последовательных юдофобских идеологов того времени – Михаил Меньшиков – поместил в «Новом времени» статью, где рассказал, что некая неназванная дама ознакомила его с секретным еврейским планом завоевания мирового господства. Датировался план эпохой царя Соломона. Однако подделка оказалась слишком уж грубой, так что решено было текст осовременить. Поэтому дальнейшая правка выражалась, среди прочего, в изъятии фрагментов, призванных продемонстрировать древнее происхождение текста.
Впрочем, де Микелис допускает, что Георгий Бутми еще в середине 1890-х гг. привез из Парижа памфлет Мориса Жоли «Диалоги в аду между Макиавелли и Монтескье», который и послужил текстовой основой для «Протоколов» (последние, как давно известно, являются, по сути, плагиатом книги Жоли). Об этом свидетельствовал греко-католический священник Глеб Верховский, чей отец был хорошо знаком с Бутми и известным публицистом-неославянофилом Сергеем Шараповым (его де Микелис считает идейным вдохновителем «Протоколов»), а мать якобы даже помогала Бутми в переводе «Диалогов» Жоли.
Более или менее тщательно проанализировать всю работу по атрибуции и датировке текста, проделанную автором «Несуществующего манускрипта», в краткой рецензии нет никакой возможности. Как всегда в подобных случаях, часть аргументов де Микелиса убедительна, другие же фрагменты мозаики (как лингвистические, так и исторические) отнюдь не безупречны. Но в целом выстроенная им система доказательств, безусловно, работает, заставляя пересмотреть многие устоявшиеся представления о времени и месте создания самой известной фальшивки XX века.
