Секты русских субботников («иудействующих», «духовных молокан», «талмудистов» и прочие), возникшие в середине XVIII века, с момента появления стали настоящим кошмаром для чиновников Синода и служб, ведающих «учетом и контролем» русских сект, и впоследствии — для исследователей русского сектантства. Несмотря на общие почти для всех «жидовствующих» религиозные практики — они опираются на текст Ветхого завета (отрицание Евангелия, икон, соблюдение субботы), это движение, лишенное единого центра и руководства, быстро распалось на множество толков со своими обрядами и догматикой. И оттого чиновники и исследователи никак не могли решить, кем же считать этих странных сектантов: русскими, исповедующими своеобразную ветхозаветную религию, или же евреями, чья вера в той или иной степени отклоняется от нормативного иудаизма.
Сами субботники тоже затруднялись с ответом, особенно когда на вопросы о национальности или вероисповедании приходилось отвечать в однозначном формате официальной анкеты:
Идентичность субботников и их потомков остается проблематичной даже в тех местах, где общины иудействующих сохранились, и «загадочные» слова – геры, молокане, караимы, субботники и т.п. – известны всем. Вот, например, как рассуждает о своей «национальности» жительница с. Привольного: «Ну конечно, русские! А кто же мы? Ну, русские, субботники. Ну, паспорт у нас... Написано: русская. Ну а как еще больше? Азербайджанка? Еврейка? <…> А може, караимы. А може, какие… Кто их знает, какие мы есть на свете!
Есть много версий о происхождении российских иудействующих. Одни считали их потомками хазар, другие — наследниками новгородской ереси жидовствующих, третьи — жертвами еврейской миссионерской пропаганды. Львов приходит к выводу, что все эти гипотезы, по-видимому, неверны. Новое религиозное движение возникло стихийно, в результате «разговоров о божественном», которые русские крестьяне ХVIII века вели в частных домах. В результате этих бесед некоторые участники пришли к отрицанию Нового завета и икон, стали считать Ветхий завет единственным божественным «законом», начали практиковать различные ветхозаветные ритуалы (субботний покой, в некоторых толках — обрезание).
Как полагает Львов, чтение Библии привело некоторых «сектантов» к оригинальной концепции евреев как любых людей, соблюдающих библейский закон. Поэтому часть этих великорусских крестьян стала, ничтоже сумняшеся, называть себя евреями.
Впрочем, без евреев семитского происхождения дело тоже не обошлось. Некоторые ашкеназы, волею судьбы попавшие в великорусские губернии и столкнувшиеся там с субботниками, начинали учить и проповедовать. В свою очередь, некоторые субботники охотно принимали «настоящих» евреев в качестве наставников и толкователей Закона.
В конце XIX — первой половине XX вв. во многих сельских общинах субботников жили евреи, принимавшие на себя функции учителей и религиозных лидеров. В это же время в городах, где были еврейские общины, селились субботники, становившиеся членами этих общин или создававшие там свои собственные. Тогда же получило широкое распространение еще одно самоназвание субботников – геры, с южнорусским фрикативным «г», переходящим иногда в «й» – йеры
Помимо еврейского миссионерства, был, как считает Львов, еще один важный фактор, побуждавший русских субботников к сближению с нормативным иудаизмом. Будучи преимущественно купцами и мещанами, российские евреи обладали более высоким социальным статусом, чем русские крестьяне. Кроме того, иудаизм, в отличие от «сект», признавался государством в качестве легитимной религии. Поэтому, желая стать «настоящими евреями», субботники, среди прочего, стремились повысить свой социальный статус. В результате многие субботники со временем заключали браки с ашкеназами (особенно в глубинке, где у последних выбор был небогат) и посылали своих детей в иешивы. Но далеко не все — многие толки создавали собственную религиозную практику. Одна группа «сектантов» и вовсе объявила себя караимами, заимствовав некоторые обычаи у крымских караимов.
Как полагает Львов, поскольку центральным элементом «идентичности» многих субботников были толкование Библии и соблюдение «закона», к таким внешним дефинициям, как «еврей»/«русский» многие относились не слишком серьезно, и в случае необходимости с легкостью ими манипулировали.
«Куда ветер подует, туда и мы», – говорит субботница, семья которой в 1930-е гг. переселилась в Крым, в еврейский колхоз «Горопашник». Во время немецкой оккупации субботники этого колхоза в одночасье стали «караимами», благодаря чему им удалось спастись.
В конце XIX века сотни русских субботников перебрались в Палестину, где впоследствии включились в сионистский проект (потомком субботников был, к примеру, начальник Генштаба Армии обороны Израиля и министр Рафаэль Эйтан). Как полагает Львов, переезд произошел в первую очередь из-за всплеска мессианских настроений — в газетных сообщениях о Палестине субботники увидели исполнение библейских пророчеств и устремились в Землю Обетованную.
Исследование Александр Львов доводит до послереволюционных лет, когда общий упадок религии в России вызвал серьезный кризис идентичности у субботников практически всех толков. Что же касается более поздних событий, он счел за благо их не касаться:
Я решил исключить из книги главу, посвященную современности. Она должна была называться «Борьба за признание» и затрагивать довольно болезненные темы, связанные со взаимным непониманием и конфликтами между нынешним руководством еврейских общин и субботниками, издавна входившими в эти общины. Я полагаю неуместным прямое описание позиций вовлеченных в конфликт живущих ныне людей.
Однако данных из современной истории собрано немало: например, во время экспедиций Львов с коллегами побывали в азербайджанском селе Привольное, где с середины XIX века бок о бок живут две «сектантские» общины. И не исключено, что со временем эта «современная» глава все-таки будет написана.
Еще субботники:
В Галилее
На "Стрелке
В Гебрариуме
