Когда мне было три года, у меня был десятилетний брат, и в глубине души я надеялся, что когда вырасту, я стану точно таким же, как он. Шансов у меня, честно говоря, не было. Старший брат к этому моменту уже перепрыгнул через два класса и обладал завидными знаниями обо всем на свете – от ядерной физики и программирования до кириллической письменности. Примерно в это время брат начал всерьез за меня волноваться. Статья, которую он прочел в газете «А-Арец», утверждала, что рынок рабочей силы отторгает неграмотных людей; брата беспокоила мысль, что его горячо любимому младшенькому будет трудно найти работу. Поэтому он принялся учить меня читать и писать при помощи уникальной техники, которую назвал «Методом жвачки». Работало это так: брат указывал мне слово, которое я должен был прочесть вслух. Если я читал правильно, он давал мне кусочек нежеваной жвачки. Если я ошибался, он приклеивал свою жеваную жвачку к моим волосам. Метод сработал на ура, и в возрасте четырех лет я оказался единственным на весь детсад ребенком, который умеет читать. Кроме того, я оказался единственным на весь детсад ребенком, который (по крайней мере, на первый взгляд) выглядел так, как будто начал лысеть. Но это уже совсем другая история.
Когда мне было пять лет, у меня был двенадцатилетний брат, который уверовал в Бога и уехал учиться в религиозный интернат. В глубине души я надеялся, что когда вырасту, я стану точно таким же, как он. Он много говорил со мной о религии. Я был уверен, что мидраши, которые он мне пересказывал, - крутейшая вещь на свете. Он был самым юным учеником ешивы из-за всех своих прыжков через классы, но все равно им все восхищались. Не из-за того, насколько он умный, - почему-то в интернате считалось, что это не так уж важно, - а из-за его доброты и отзывчивости. Я помню, как однажды приехал к брату на Пурим, и каждый встреченный нами ученик благодарил его за что-нибудь свое: кто за помощь в подготовке к экзамену, кто за починку приемника, по которому можно было тайком слушать heavy metal, кто за одолженные перед важным футбольным матчем кроссовки. Брат ходил по ешиве, как король, - король настолько скромный, настолько погруженный в собственные мысли, что он даже не подозревает о своей власти. Я двигался в кильватере, как принц, который, напротив, остро переживает свое кровное величие. Помню, я думал, что мое будущее тоже будет связано со всей этой верой в Бога.
Когда мне было восемь лет, у меня был пятнадцатилетний брат, который оставил религию и поступил в колледж - заниматься математикой и программированием. В глубине души я надеялся, что когда вырасту, я стану точно таким же, как он. Он жил в отдельной квартире со своей двадцатичетырехлетней девушкой (возраст глубокой дряхлости в моем тогдашнем детском представлении). Они целовались, пили пиво и курили сигареты, и я не сомневался, что, если нигде не напортачу, то через семь лет все это будет происходить и со мной. Я буду сидеть на траве Бар-Илана(1)×(1) Один из крупных израильских университетов. и есть горячие сэндвичи с сыром, купленные в кафетерии. У меня будет очкастая девушка, и она будет целовать меня — с языком и все такое. Что может быть лучше?
Когда мне было четырнадцать лет, у меня был двадцатиоднолетний брат, который воевал в Ливане.(2)×(2) Речь идет о Первой Ливанской войне. Братья многих моих одноклассников участвовали в этой войне. Но мой брат единственный из всех, кого я знал, не приветствовал войну. Хотя он и был солдатом, его не восхищали стрельба из автоматов и метание гранат, и уж точно не восхищала потребность убивать противников. По большей части он делал, что велят, а оставшееся время проводил в военном суде. Когда его осудили и признали виновным в «поведении, недостойном солдата ЦАХАЛа» (брат превратил воздушную антенну в огромный тотемный столб с головой и орлиными крыльями), мы с сестрой пробрались на удаленную военную базу в Негеве, где брат отбывал срок. Мы часами играли в карты с ним и с еще одним солдатом, Моско, пребывающим в вечной отсидке за какие-то менее изобретательные преступления. Я смотрел на брата, на его голый торс и армейские штаны, на то, как он пишет акварелью вади, бегущий позади базы, и понимал, что вот оно – то, кем я хочу быть, когда вырасту: солдатом, который даже в униформе не забывает, что свободен духом.
С тех пор прошли годы. Брату довелось жениться, развестись и снова жениться. Еще ему довелось поработать в успешных технологических компаниях и уйти из них, чтобы посвятить себя (при участии второй жены) тому роду общественной и политической деятельности, которую репортеры любят называть “радикальной”, - вроде борьбы за права человека и легализацию марихуаны или против сбора биометрических данных и полицейского беспредела.
Уже пять лет мой брат и его жена живут в Таиланде. Они разрабатывают интернет-сайты для израильских и не-израильских организаций, которые пытаются сделать мир немножко лучше; на свои скромные доходы брату с женой удается отлично жить в уютной квартире в городе Трат. У них нет кондицинера, ванны и туалета с проточной водой, но есть масса добрых друзей и соседей, которые готовят самую вкусную в мире еду и всегда рады прийти в гости или позвать гостей. Четыре недели назад мы с женой и Львом полетели смотреть на новый дом брата. Наступил день, когда мы все отправились кататься на слонах. Слон брата опережал моего на несколько шагов. Обоими слонами правили опытные тайцы. Мы проехали несколько метров, и я увидел, что погонщик брата знаками предлагает ему начать самостоятельно править слоном. Таец пересел поближе к хвосту, а мой брат взял ситуацию в свои руки.
Книга «Семь тучных лет»: от автора.
1. Защитник нации
2. Внезапно все то же
3. Выше плинтуса
4. Усы для сына
5. По воздуху
6. Реквием по мечте
7. Долгая перспектива
8. Спичечная война
9. Шведские фантазии
10. Нокдаун на детской площадке
