Когда месяц назад(1)×(1) Текст написан летом 2014 года во время операции «Нерушимая скала». в Газе начались бои, выяснилось, что у меня полно свободного времени. Беэр-Шевский университет, в коротом я преподаю, оказался в пределах досягаемости хамасовских ракет, и ему пришлось закрыться. Но через пару недель университет открылся снова, и на следующий день я отправился в привычное полуторачасовое путешествие поездом из своего родного Тель-Авив в Беер-Шеву. Половина студентов отсутствовала, - в основном те, кто жил в центры страны, - зато пришла вторая половина, живущая в Беэр-Шеве. Бомбы на них бы валились по-любому, а бытующая в студенческой среде народная мудрость гласила, что университетские аудитории защищены лучше, чем общежития и спальные районы.
Когда я пил кофе в кафетерии, завыла сирена, при которой полагалось идти в бомбоубежище. Времени добраться до нормального убежища у меня не было; я и еще несколько человек забежали внутрь ближайшей университетской постройки – у нее были толстые стены, почти лишенные окон. Я оказался в компании нескольких испуганных студентов и хмурого лектора, который уселся на бетонные ступеньки доедать свой сэндвич как ни в чем не бывало. Кто-то из студентов сказал, что слышал вдалеке взрыв, а значит, можно спокойно выходить наружу, но лектор, продолжая жевать, заметил, что иногда с территорий выпускают больше одной ракеты и поэтому хорошо бы еще несколько минут подождать. Собственно, пока мы ждали, я и узнал в одном из присутствующих Коби, чокнутого мальчика из моей рамат-ганской школы, которому так понравилось учиться в пятом классе, что он остался там на лишний год. Теперь Коби было сорок два, и он совершенно не изменился. Не то чтобы он выглядел особенно молодо, - просто даже в младших классах Коби выглядел так, как будто приближался к среднему возрасту: толстая волосатая шея, сильное тело, высокий лоб и улыбчивое, но суровое лицо стареющего ребенка, уже успевшего кое-что узнать об этом дурацком мире. Задним числом следует заметить, что мерзкий школьный слух, будто Коби давно начал бриться, скорее всего был правдой.
«Ничего себе! — сказал Коби, обнимая меня. — Ты вообще не изменился». И прибавил для точности: «Даже рост совсем как в младших классах». Мы поболтали о том, о сем. Постепенно окружающие достаточно осмелели, чтобы начать покидать защищенное пространство, и мы с Коби остались одни.
Коби сказал, что живет не здесь. Он приехал разведать, что да как. Теперь, когда Беэр-Шева оказалась в пределах досягаемости ракет, здесь возникли очень даже серьезные перспективы в смысле недвижимости. Цена на землю рухнет; государство выделит дополнительные разрешения на застройку.
Последний раз мы виделись почти двадцать лет назад. Тогда над нами тоже летали ракеты – “скады”, которыми Саддам Хуссейн поливал Рамат-Ган. Коби все еще жил с родителями. Я как раз поехал к своим собственным упрямым родителям, которые отказывались уехать из города. Коби пригласил меня и нашего друга Узи к себе домой и показал нам нечто под названием “Музей оружия и спичек”. По стенам спальни, в которой он провел детство, была развешана впечатляющая коллекция оружия: мечи, пистолеты, даже кистени. Под ними стояли гигантская Эйфелева башня и гитара в натуральную величину, сделанные из спичек. Коби объяснил, что изначально музей был посвящен исключительно оружию, но когда его посадили на восемь месяцев за попытку украсть гранаты для своей экспозиции, он провел тюремный срок с пользой: построил Эйфелеву башню и гитару и включил их в коллекцию.
В те дни Коби очень беспокоился, что иракский ракетный удар разрушит Эйфелеву башню, на постройку которой ушла большая часть его отсидки. Сегодня его спичечные творения все еще хранятся дома у родителей, но теперь Рамат-Ган находится вне досягаемости ракет и снарядов. «Что касается Эйфелевой башни», - сказал Коби, - «моя ситуация за последние двадцать лет значительно улучшилась. Начет остального сомневаюсь».
В поезде из Беэр-Шевы я читал газету, оставленную кем-то на сидении. Там была заметка про львов и страусов в зоопарке Газы. Они страдали от бомбежек, плюс с того момента, как началась война, кормления происходили нерегулярно.
Другая заметка, поменьше, без картинки, сообщала, что число детей, погибших во время бомбардировок Газы, достигло трехсот. Как и страусам, остальным детям предстояло самостоятельно о себе позаботиться. Что касается Эйфелевой башни наша ситуация действительно улучшилась совершенно невообразимо. Насчет остального я, как и Коби, сомневаюсь.
Книга «Семь тучных лет»: от автора.
1. Защитник нации
2. Внезапно все то же
3. Выше плинтуса
4. Усы для сына
5. По воздуху
6. Реквием по мечте
7. Долгая перспектива
