Барбаре сорок, у нее нет работы, дома, денег, друзей, с недавних пор нет мужа, а детей у нее забрали. Муж и забрал, через суд, объяснив, что эта женщина не способна позаботиться о детях – она о себе-то не может позаботиться. Из сочувственно настроенных родственников осталась мать, которая предпочитает общаться с Барб посредством электронной почты. Еще у Барб есть счастливые воспоминания об отце (он умер) и кузене (он тоже умер). И живет героиня в самом захолустном городе штата Нью-Йорк — Онкведо, знаменитом тем, что когда-то здесь жил Набоков. И даже описал его в романе «Пнин».

«С верхней площадки старой, редко навещаемой наблюдательной вышки --"дозорной башни", как она называлась прежде, — стоящей на восьмисотфутовом лесистом холме, именуемом Маунт-Эттрик, в одном из прекраснейших среди прекрасных штатов Новой Англии, предприимчивый летний турист (Миранда или Мэри, Том или Джим, — их карандашные имена почти сплошь покрывали перила) мог любоваться морем зелени, состоящим из кленов, буков, пахучего тополя и сосны. Милях примерно в пяти к западу стройная белая колокольня метила место, на котором укоренился городишко Онкведо, некогда славный своими источниками».

На въезде в Онкведо набоковский Пнин вспоминает любимую, погибшую в концлагере:

«Приходится забывать, - ведь нельзя же жить с мыслью о том, что эту грациозную, хрупкую молодую женщину с такими глазами, с такой улыбкой, с такими садами и снегами в прошлом, привезли в скотском вагоне в лагерь уничтожения и умертвили инъекцией фенола в сердце, в нежное сердце, которое билось в сумерках прошлого под твоими губами. И поскольку точных характер ее смерти зарегистрирован не был, в его сознании Мира умирала множеством смертей и множество раз воскресала лишь для того, чтобы умирать снова и снова <…> По словам следователя, с которым Пнину довелось разговаривать в Вашингтоне, только одно можно было сказать наверное: слишком слабую чтобы работать (хотя еще улыбавшуюся и находившую силы помогать другим еврейкам), ее отобрали для умерщвления и сожгли всего через несколько дней после прибытия в Бухенвальд, в прекрасные леса Большого Эттерсберга, как звучно звался этот край. Это - час неспешной прогулки от Веймара, здесь бродили Гете, Гердер, Шиллер, Виланд, неподражаемый Коцебу и иные».

Героиня волею обстоятельств живет в том же доме, где недолго жил Набоков со своей женой Верой, и где он начал сочинять «Лолиту». К дому иногда приезжают туристы, чтобы щелкнуть на ходу фотоаппаратом и ехать дальше. Барб никуда уехать не может, даже если бы захотела: в этом ненавистном, унылом, асексуальном, враждебном провинциальном городе живут ее дети, с которыми бывший муж позволяет видеться только по выходным. Здесь же у нее работа — отвечать на письма в маленькой компании по производству мороженого. И вот Барб находит в доме рукопись книги (на каталожных карточках), и читает ее, думая, что это писал Набоков. Она вдохновляется книгой и видит в ней шанс на собственное спасение из глубин провинциального ада.

Нет, не так. Барб находит в доме рукопись книги (на каталожных карточках), читает ее и понимает, что эта книга слишком хороша для унылого Онкведо и холодного дома женщины, у которой отняли детей. Книга должна выйти к людям — примерно так, как сама Барб хотела бы вернуться к нормальной жизни. Книги должны быть прочитаны, женщины должны быть любимы.

Или так: Набоков и его (якобы) найденная в доме рукопись (на каталожных карточках) — только приманка для читателей-интеллектуалов. Стоит вам зацепиться за Набокова — дальше с вами можно делать что угодно, и это самое Лесли Дэниелс с вами сделает. Вот героиня — она живет почти в нищете, ее достоинство унижено, жизнь разрушена, но у нее есть роман Набокова, который необходимо дописать (ключевую сцену, ничего особенного), прежде чем он станет законченной книгой. Невообразимое нахальство, честное и наивное: героиня, ко всему прочему, ничего не знает о спорте, а отсутствующий фрагмент — это футбольный матч.

Автор не то что издевается, а делает одновременно две вещи: пишет женский роман и потешается над всеми классическими ходами женских романов. И продолжает их использовать. И потешаться. От этой ненавязчивой манеры шутить довольно кошмарная история сорокалетней женщины в затянувшейся депрессии выруливает в сторону комедии с провинциальными актерами. Барб, бывшая нью-йоркская девушка, как отломанный кусок телебашни шарахается об аккуратные заборчики Новой Англии и производит в городке неизбежные разрушения, но все это так понятно и так простодушно, так мило. Так по-новоанглийски.

Набоков, конечно, здесь не то что не ночевал, но в общем, даже не сфотографировался на память возле дома. Разве что холодный расчетливый набоковский призрак забрел к Лесли Дэниелс как-нибудь вечером во время выпуска новостей: «Стал известен сюжет последнего неоконченного романа Владимира Набокова, рукопись которого пролежала в тайнике уже 30 лет». Роман на каталожных карточках, да.

Еще кое-что о Набокове:

Немецкий граф, Набоков и евреи
Некоторые факты о писательских таксах
Физиология времени