Сергей Мостовщиков и Алексей Яблоков комментируют для «Букника» 11 карикатур на национальные темы и рассказывают о том, сколько неожиданно актуального и знакомого можно встретить, просмотрев подшивку «Крокодила» за пару суровых десятилетий.

Эта книга ждала издания в России больше 70 лет. Сборник воспоминаний выживших в Катастрофе и свидетелей массовых убийств евреев, выдержек из писем и дневников, немецких приказов и записей допросов наконец увидел свет благодаря неравнодушным людям, участвовавшим в проекте народного финансирования издания «Черной книги», и издательству CORPUS. C его позволения, «Букник» публикует выдержки из «Черной книги».

«Когда говорят пушки, музам приходится кричать, чтобы быть услышанными».
«Букник» публикует несколько стихотворений из книги одесского поэта Бориса Херсонского “Messa in tempore belli” — «Месса во времена войны».

Писатель Линор Горалик расспрашивает журналиста и издателя Боруха Горина о том, можно ли проводить параллели между нынешними событиями в Украине и событиями, происходившими в период становления государства Израиль.

Беженцы из Крыма: «Россия воевала, а мы нет». Почему люди снова оказываются обречены на массовую миграцию.

Иосиф Зисельс, глава Ассоциации еврейских общин Украины, — об антисемитизме на Украине вообще и во время протестных действий, о нападениях у синагоги на Подоле, о том, кому и зачем нужны провокации, и о том, что националистический стереотип — не повод для окончательных выводов.

Мирное противостояние правительства и оппозиции на Украине на глазах перерастает в серьезный политический конфликт, в котором важную роль играет еврейская община. Историк и политолог Вячеслав Лихачев отвечает на вопрос о том, причем здесь евреи.

Я за каждым следил, чтоб подобного не случилось. И каждого Довид с-под носа крал. Кто именно резал Гришку и Вовку — не знаю. Довид не признается. А Иосифа — Зусель его поганый и резал. Ёську в честь товарища Сталина назвали.

В «Литературной экспедиции» по украинским городам от Киева до Одессы, кроме писателей, приняли участие почти 50 человек: ученые, журналисты, книгоиздатели, поэты, актеры и прочие культурные персонажи, Букнику по тем или иным поводам известные.

И среди нас, так называемых диссидентов, случались в зоне люди малоприятные. Антикоммунистическая убежденность отнюдь не всегда совпадала с «идеальным характером» (да и что это такое – «идеальный характер»?). Консолидация «антисоветчиков» и «буржуазных националистов» в лагере была ответом на давящую, разрушающую репрессию. И мы прощали друг другу срывы, мелкие проступки, несправедливые, остро ранящие слова…

Понятно, что украинскими богословами движут благие намерения, да и кому-нибудь (особенно тем, кто не читает «Букник») не будет лишним напомнить, что Иисус и Ко были евреями. Но мне искренне жаль искусство. Если рождественские кукольные представления останутся без самого колоритного персонажа, мир во всем мире точно не настанет. А с антисемитизмом в Католическом университете можно бороться и более очевидными способами. Увеличить количество лекций по истории религии, к примеру.

«Это не просто — ходить по телам, трамбуя их после каждого расстрела. Нас было тридцать украинских девочек, которые должны были босиком трамбовать тела евреев и кидать на них слой песка, чтобы другие евреи могли лечь. Многие были только ранены, им было больно, когда по ним ходили...»
(Петровна, село Терновка)

«29 сентября с.г. в Бабьем Яру, на месте расстрела фашистскими оккупантами советских людей, состоялось неорганизованное сборище по поводу 25-летия этого события. Различные лица провозглашали речи, в которых высказывалось недовольство тем, что до сих пор на этом месте нет памятника, что в стране как-будто бы проявляется антисемитизм».

Путевой дневник, испещренный стенограммами свидетельских показаний с авторскими вкраплениями — это и есть «Хранитель воспоминаний». Воспоминаний, начинавшихся, как правило, с неопределенных предложений вроде «рвы были выкопаны», «тела были вывезены», «одежда была забрана». Так сказать, ничего личного. Постепенно история обрастала деталями, а сам свидетель «выходил на сцену» (если выходил) только в финале рассказа.

Эклектичная атмосфера Монпарнаса предельно упрощала национальный вопрос. Приглашение на парижскую выставку «Украинской группы» пестрит фамилиями Блюм, Минчин, Прессман, Рыбак, Мане-Кац… Но яркие индивидуальности трудно свести к единому знаменателю, тем более сложно говорить о мировоззренческой и эстетической «групповщине» у евреев Парижской школы.

Загадка написана еврейскими буквами, надписи оставляет на местах зверских преступлений таинственный убийца под полицейской кличкой «Гебраист», чьи злодеяния, похоже, связывают воедино только невнятные записки и география. Для Попельского это шанс — заработать денег, восстановиться в полиции, вернуться к жизни.