В современной литературе Голем оказывается то хорошим еврейским мальчиком, которого не грех предпочесть самому императору (а мужу рога наставить — тем более не грех), то, напротив, идеальным — слепила из того, что было, — мужем, а то и вовсе не гончарным, а очень даже токарным, без сучка, без задоринки, изделием — скажите, как его зовут? Посмотрим, куда двигаются в отношении големов нынешние литераторы, какими чертами и свойствами их наделяют, в рамки каких жанров запихивают и какие острые социальные проблемы и внезапные сюжетные повороты из них вылепливают.
Олег Юрьев, «Новый Голем, или Война стариков и детей: Роман в 5 сатирах»
Иерусалим: Гешарим; Мосты культуры, 2004
Голем Олега Юрьева, самый пожилой из новых големов, он же — самый новаторский, изысканный и утонченный. И невольно предопределивший, похоже, основную проблему големов XXI века — проблему гендерного самоопределения.
В исследовательском центре чешского городка Жидовска Ужлабина встречаются два грантополучателя: Юлий Гольштейн, выдающий себя за барышню Юлию (на заднем плане во весь экран — воркующие Тони Кертис и Мэрилин), потому что в этом сезоне в грантовой квоте только девушки, и Джули Голдстин, ставшая Джулиэном с помощью чудодейственной эбонитовой палочки — не корысти ради, а для того, чтобы на собственном опыте доказать, что душа и мироощущение человека определяются вовсе не границами и требованиями плоти.
«Всякие границы должны быть стерты, заявляла она, всякий человек, вне зависимости от возраста, пола и расы, может — и должен! — стать гомосексуалистом и негром, а не только гомосексуалист или негр. И не при помощи пластической операции или хирургической перемены пола, а исключительно по внебиологическому праву на свободную волю. Тогда человечество перейдет на новый этап развития. Западный человек нашего нового времени будет красным зеленым голубым черным евреем-христианином-мусульманином».
Вот этот творящийся по небиологическому праву на свободную волю многоцветный человек и есть новый голем — собственное свое творение, ставшее сильнее себя самого. Однако и старому доброму голему тоже место находится — он, точнее его останки, становится объектом исследования Юлия Гольдштейна (исследования подложного, трикстерного, сатирического, как и все в этом романе — оно лишь ширма, предлог, а деньги Юлию нужны, чтобы писать роман о хазарах). Это вложенная история о том, как советская и нацистская власть, каждая на свой лад, пыталась заставить развалившееся на куски творение рабби Лева служить своим целям. И что, вы думаете, у них получилось?
Эйв Дэвидсон, «Голем»
Из сборника «Дибук с Мазлтов-IV», Текст, 2011
Какой-то безумец не дает вам прохода, объявляет себя андроидом, а значит, естественным, то бишь искусственным врагом человечества? Но вы знавали «одного Франкенштейна, у него был киоск на Холстед-стрит, где он торговал сода-вассер», так что с проходимцами подобного рода у вас разговор короткий. Скорее лупите этого самозванца чем не попадя, чтоб у него шарики за ролики зашли, контакты разошлись и пружины распружинились. Осталось только нанести ему на лоб четыре священные буквы и — профит! — у вас есть отличная новая газонокосилка.
О прочих магических, механических и космических существах и способах их курощения вы можете узнать из книги «Дибук с Мазлтов-IV», о которой «Букник» уже как-то писал.
Хелен Уэкер, «Голем и джинн»
Азбука, Азбука-Аттикус, 2014
Может ли голем быть барышней? Как мы уже знаем, Олег Юрьев выяснил, что в некотором роде может. А вот Хелен Уэкер считает, что не только в некотором, но и в самом что ни на есть женском.
В конце концов, сами подумайте: на ком же еще жениться человеку не особенно удачливому, привлекательностью тоже не отличающемуся, да к тому же собравшемуся в Америку, где, как известно, и посвататься не кому? Жених заказал себе невесту прекрасную, умную и любознательную — такую и получил, но прожил с ней недолго. Молодые супруги отправились за океан, но в дороге, еще на корабле, Хава овдовела — то есть осталась големом без хозяина или стала сама себе хозяйкой, это как посмотреть.
Поначалу это оказалось не слишком хорошо — голему, существу, созданному без души, пришлось создавать эту душу самому, осознавать свое «я» и отделять его от окружающего мира. Как будто одного этого мало, на пути плоти, лишенной духа, объявился дух, обретший плоть не по своей воле, то бишь джинн — изначально бестелесное воплощение огня.
Остроумная выдумка Хелен Уэкер по ходу романа (романа, понятное дело, в обоих смыслах) обретает свою собственную плоть — почти осязаемую атмосферу Нью-Йорка начала XX века — и не только узнаваемых Манхеттена или Бруклина, но и «маленькой Сирии», экзотического квартала, который в литературе появляется не так уж часто.
Джонатан Келлерман, Джесси Келлерман, «Голем в Голливуде»
Фантом-Пресс, 2015
Чем свежее книжка о големе, тем, понятное дело, вольнее и раскованнее делается ее герой по отношению к традиции. Вот и голем Джесси и Джонатана Келлерманов гендерными рамками себя не ограничивает: главное же не тело, а душа.
Так что вначале это вообще не голем, а вполне живая девушка, дочь Адама и Евы. Жизнь ее идет довольно бестолково, что, в общем, даже понятно. Куда деваться, если единственно доступные женихи — это родные братья, к тому же, один другого, того и гляди, укокошит, сражаясь за ее руку и сердце. Отчасти в качестве компенсации за трудное детство, отчасти во искупление собственных ошибок барышня Ашам получает возможность прожить еще одну жизнь — вечность спустя. Она оказывается в теле неуклюжего немого Янкеля, которого все вокруг считают приемышем праведного рабби Лева и его благочестивой жены, — но мы-то с вами понимаем, откуда этот Янкель взялся.
Как следует из заглавия, обоюдополому голему удалось добраться аж до современной Калифорнии, при этом непрестанно меняясь и обретая новые увлечения. И весь этот невероятный сюжет — всего лишь вставная новелла в первом романе нового цикла, чьи авторы, отец и сын, — признанный детективщик и утонченный мастер интеллектуально-психологических триллеров соответственно. Что там будет дальше, пока неясно, но с уверенностью можно сказать, что в литературном полку прибыло не только новых големов, но и еврейских детективов. Кстати, новенький, инспектор Лев, — не просто так Лев, а потомок того самого ученого рабби, автора базовой модели.
