Оказывается, Уэльбек и Бегбедер на примечательном диспуте в стенах «Винзавода» не дождались собутыльницы Амели Нотомб. Не до конца поняв суть российского «сообразить на троих» в буквальном смысле, эта троица все же возделывает и окучивает российских читателей весьма успешно. Амели Нотомб, хоть и запоздала на хэппеннинг, но таки выпустила авторский сборник из двух работ, почти последних в списке из 25 уже изданных романов.

Все трое в своем позерстве не находят Бога, а потому пытаются отыскать ему достойную замену. В «Будущем одной иллюзии» Фрейд писал: «Человек остается человеком только тогда, когда он во что-то верит. Не верующий ни во что — это уже не человек или еще не человек. Вопрос заключается лишь в том, во что именно человек верит: в бога, разум, науку, будущее, идею, идеалы». Нотомб подхватывает: да, кстати, я нашла в кого верить. «У меня… возникло желание считать себя Богом». И по привычке собственные мысли отдает героине:

«Бог — эта роль ей не по плечу. Не по плечу никому. Не в том суть. А в том, что место пустует. Значит, придется его занять. Она сама станет ненавистной первопричиной — это куда менее мучительно, чем не иметь объекта для ненависти вовсе. Но на этом она не остановится».

Мы не знаем, остановилась ли на этом Нотомб, но ее дух ниспускает книжку за книжкой, не отчитываясь перед покорной публикой. Недаром Нотомб признается в интервью, что о читателе и вовсе не думает, когда сочиняет.

Вопреки ее облику черной эмо-дамы, сами сочинения не эмоциональны совсем. Эскизы, вброшенные идеи о возможном сочинении, заготовки к романам. Вы когда-нибудь из веселого разговора, гиперболизируя занятный сюжет с друзьями, смеялись, сочиняя канву для книги, дополняя деталями задумку, и прыскали со смеху, когда захмелевший друг вставлял какую-нибудь ахинею? Так вот Нотомб из тех, кто, протрезвев, не ленится зарисовку эту записать. А на дальнейшую обработку не остается времени. Да и зачем? Не печатать же это.

Для первого в сборнике романа подошла идея «пусть телешоу дойдут до крайности — получится концлагерь». Осуждение аморальности телешоу с абсурдным финалом «смерть в прямом эфире» можно найти в «Live!» Билла Гуттентага, где участники играют в русскую рулетку перед телекамерами. Да и в романе Стивена Кинга «Бегущий человек» 1982 года эта метафора уже была исчерпана.

«Жертвой мог стать кто угодно. Облавы устраивали, где придется, хватали всех подряд. Единственным основанием служила принадлежность к роду человеческому».
На этот раз объектом писательской фантазии стала память об узниках гитлеровских концлагерей. А что, сойдет для сюжета «Вы, зрители, и есть гитлеры». В своей благородной затее осудить телешоу и праздность масс, Нотомб сама бесчувственно устраивает экзекуцию памяти погибших в настоящих лагерях. К чему? Поди пойми. Сюжет давно исчерпан. Психологическая игра противостояния 20-летних узницы и надсмотрщицы доверия не внушает. Нечеловечески мудра и красива узница. Надсмотрщица уж слишком гротескна — тупое животное, совершает невероятный и неубедительный подвиг, так толком и не поняв, зачем. Мы-то знаем — по любви.

Второй роман — еще одна сказка о неказистой любви киллера к пристреленной клиентке. Ну, сексуальная у него такая особенность — пальнуть, а потом распалиться. Назвал трупик Ласточкой и благороднейшим образом решил скрыть дневник Ласточки от заказчиков, идя на неминуемую смерть. Правда, он не понял, что там написано. Угу. Я тоже.

…особенно — если правильно дистиллировать. Признайся на страницах романа, что вот эта сценка — из «Заводного апельсина» (киллер слушает музыку), переври историю Ромена Гари (отправив его в концлагерь), сыграй на чувствах к погибшим евреям, обвини читателя, надень заметную шляпу, используй невзначай имя (понты моего друга Бегбедера) — и тираж обеспечен.

Скучно. Было. Фрейда лучше перечитать.

Еще почитать:
Взгляд на современную русскую литературу
Взгляд на современную русскую литературу, часть вторая
ЗЫ. А напоследок он сказал
Я убью себя… я себя тоже нет
Избранные дни сурка
Понедельник начинается