Степан Бандера (1 января 1909, Старый Угринов, Галиция, Австро-Венгрия — 15 октября 1959, Мюнхен, ФРГ) — один из лидеров и идеологов Организации украинских националистов (ОУН).
Родился в семье греко-католического приходского священника. Учился на инженера-агронома, в феврале 1929 года вступил в только что созданную легальную политическую организацию — ОУН. Будучи сторонником решительных действий и не брезгуя индивидуальным террором, быстро завоевывал авторитет.
В апреле 1941 года на II Большом Сборе украинских националистов избран главой ОУН.

После провозглашения Украинского государства во Львове 30 июня 1941 года был арестован немцами, и содержался сначала в тюрьме, а затем, до осени 1944-го, в концентрационном лагере Заксенхаузен. После Второй мировой войны заграничные отделения ОУН продолжали существовать под руководством Бандеры. 15 октября 1959 года Бандера был убит агентом КГБ Богданом Сташинским выстрелом в лицо из специального устройства струей раствора цианистого калия. Похоронен на кладбище Вальдфридхоф в Мюнхене.

Медийности этого персонажа, чуть было не ставшего «Великим Украинцем» [1], могли бы позавидовать многие современные политики первого ряда. Правда, за пределами Украины (как, впрочем, и в Донецке или, скажем, Симферополе) это, скорее, отрицательное обаяние, зато в любом райцентре к западу от Збруча можно пройтись по улице им. Бандеры. Центральной, как правило, улице.

Как метко заметил один из составителей сборника, историк Ярослав Грицак, Бандера сегодня — «мистер 10 000 вольт»: кто его коснется, получит мощный удар критики, причем со всех сторон. В этом смысле «Страсти…» — настоящий электрошокер, разящий наповал безудержной апологетикой украинского радикального национализма из уст выдающегося поэта Моисея Фишбейна или сбивающий с ног холодной аргументацией канадского украинца, профессора Ивана-Павла Химки, утверждающего, что ОУН — типично фашистское движение. Хотя большинство авторов — профессиональные историки, Грицак подчеркивает, что сборник имеет характер публичной («с самого начала до самого конца все авторы и составители ссорились между собой, не переставая»), а не академической дискуссии, поэтому к ряду текстов нужно относиться со здоровой долей скептицизма.

«Каждое общество нуждается в профессиональных публичных дискуссиях, ведь это — один из путей самоанализа и самоосмысления, …поэтому книгой «Страсти по Бандере» мы фактически осуществили общественный заказ», — отмечает редактор издательства «Грани-Т» Елена Мовчан.
Бандера и терроризм

Отсутствие полутонов — главная проблема общественного дискурса в отношении Бандеры. Поэтому мысль о том, что националисты в своей идеологии, творчески поменяв знак, используют все советские клише, стала едва ли не центральной у многих авторов.

Звание Героя Украины и помпезная церемония награждения (награду из рук президента Ющенко принимал внук Бандеры и полный его тезка — Степан Андреевич) — это ли не back in USSR? Пятиконечную звезду — иконе антисоветского национального сопротивления (недаром бандеровцами называли всех антикоммунистических повстанцев/боевиков — от Молдавии до Прибалтики) – писатель-абсурдист мог бы мечтать о таком сюжете. Но и без звезды памятники «провіднику», коими усеяна Западная Украина, исполнены в до боли знакомой героико-монументальной стилистике. Родство здесь не только эстетическое. Для Бандеры, как и его главного врага — «московского империализма» — цель всегда оправдывала средства. ОУН сознательно использовала тактику революционного террора, «заставляя собственный народ мыслить политически». На процессе 1936 года, когда Бандеру судили за организацию убийства министра внутренних дел Польши Перацкого, он подчеркивал, что «наша идея столь величественна, что ее реализации можно посвятить не единицы, не сотни, а миллионы жертв». Знакомые мотивы, не правда ли?
Насилие, экспроприация, беспощадность и бескомпромиссность по отношению к измученному войной гражданскому населению — в общем, кто не с нами, тот против нас, и лес рубят — щепки летят.

Понятно, что во время войны этические пороги стираются и при желании все можно списать на «дух времени». А на прилипший к ОУН ярлык террористов наклеить, как это делает бывший руководитель архива СБУ Владимир Вятрович, свой стикер: мол, так испокон веков называет революционеров оккупационная власть. Когда же герильяс побеждают, то избавляются от этого унизительного ярлыка, как это было с польским, ирландским и еврейским национально-освободительными движениями.

Вообще, наличие «любимого» и, главное, вечного врага, формирует у многих украинских интеллектуалов точку зрения, неприличную в «состоявшихся» государствах:

«Возможно, в свободной от российской угрозы Украине я видел бы в тоталитарном националисте, прежде всего, врага демократии, но сегодня предпочитаю считать его врагом империи и национального предательства».
Николай Рябчук, поэт, переводчик, публицист

Впрочем, тоталитаризм и «культ вождя» — не самый страшный упрек ОУН в целом и Бандере в частности. На пути к широкой легитимации движение сталкивается с куда более тяжким обвинением — в сотрудничестве с нацистами. Слово ветерану ОУН Евгену Стахиву (помните Стаховича из «Молодой гвардии»?):

«30 июня 1941 года во Львове провозглашается незалежность Украины, и на всех наших плакатах было написано – «Пусть живет Гитлер!» Потому что мы надеялись, что будем объединенной страной в новой Европе, хотя и понимали, что так называемая «Новая Европа» – это гитлеровский СССР! Мы готовы были ради объединения Украины стать немецким вассалом. И <…> немцы хорошо сделали, что нас тогда разогнали, <…> мир бы нас проклял, за то, что мы немецкие прислужники!
Они арестовали наше правительство. Мои коллеги хвастаются, что начали воевать против немцев. Нет. Это немцы заставили нас с ними воевать».
Наиболее адекватно эту ситуацию описывает профессор Ратгерского университета Александр Мотыль: Бандера и ОУН хотели быть союзниками нацистской Германии, а нацистская Германия хотела, чтобы они были коллаборационистами.

Увлечение фашизмом не удивительно для национального движения 1930-х годов, тем более что одной из составных частей ОУН был СУФ (Союз украинских фашистов). Журналы ОУН регулярно публиковали статьи и речи Гитлера, Геббельса, Розенберга и расового нациста-теоретика Ганса Гюнтера. В конце концов, первый заместитель Бандеры Ярослав Стецько подчеркивал, что «украинский национализм, немецкий нацизм и итальянский фашизм суть проявления одного духа».

Даже акт провозглашения независимости 30 июня 1941 года (портрет Бандеры, кстати, в тот день висел на оперном театре рядом с портретом фюрера) содержал положение о том, что новое государство «будет тесно сотрудничать с Национал-социалистической Великой Германией под руководством Адольфа Гитлера». Все это можно если не оправдать, то объяснить, но хуже другое. То, что в изданной в 1954 году книге Бандера даже задним числом не ставит под сомнение моральную сторону союза с нацистской Германией, обвиняя несостоявшегося союзника лишь в том, что тот не воспользовался поддержкой украинских националистов. Плохо и то, что сегодня Владимир Вятрович, комментируя контакты ОУН с нацистами, замечает лишь, что Бандера «скептически оценивал возможность использования немецкой помощи в возрождении Украины». Остальное, видимо, его не смущает.

Немцы не нуждались в украинском Тисо или Павеличе, о чем госсекретарь Генерального губернаторства Кундт и сообщил Бандере: «Возможно, вы себя считаете союзниками немецкой армии? Но у немецкой армии нет никаких союзников на Востоке. Пользуясь военной терминологией, вы — покоренный народ».

И это были не просто слова. Последовал арест десятков активистов ОУН и самого Бандеры (два его брата — Александр и Василий погибли в Освенциме, по всей видимости, не без помощи польских заключенных, имевших давние счеты с УПА), потом — уход в подполье и движение сопротивления, которое действительно сражалось с нацистами (судя по документам, немцы рассматривали Bandera bewegung — движение Бандеры — как серьезного противника) — все это тоже неудобная для кого-то правда.

Бандера и еврейский вопрос

Еврейский вопрос и, шире, — отношение ОУН к меньшинствам — еще одна тема, всплывающая в любом мало-мальски серьезном разговоре о Бандере. Американо-канадский литератор и историк Марко Царинник описывает антисемитизм в ОУН(б) как «программный и погромный». В апреле 1941 года II Большой Сбор ОУН(б) объявил евреев «авангардом московского империализма», а спустя пару месяцев «премьер-министр» Стецько уже предлагает «перенести на Украину немецкие методы экстерминации жидов, исключая их ассимиляцию». Судя по протоколам Совета сеньоров от 19 июля 1941 года, среди лидеров ОУН царило единодушие: евреи подлежали либо выселению в гетто, либо уничтожению.

«Меня преследуют ужасы из моих исследований», — признается канадский историк, профессор Альбертского университета Иван-Павел Химка, утверждая, что преступления оуновской милиции доказывают все виды документов: рапорты немцев, свидетельства евреев, фотографии и фильмы. В качестве контраргумента Аскольд Лозинский, экс-президент Всемирного конгресса украинцев, называет Химку «известным советским апологетом и клеветником Украины», поясняя, что его исследование было проведено на стипендию от Музея Холокоста и называя обвинения ОУН, УПА (Украинской повстанческой армии), Шухевича и Бандеры в соучастии в Холокосте «выдумкой». Характерно, что слова «выдумка», «миф», «провокация» — одни из наиболее употребляемых авторами сборника.

Особняком, даже на фоне наиболее верных сторонников Бандеры, стоит доклад Моисея Фишбейна «Еврейская карта в российских спецоперациях против Украины», сделанный в Иллинойском университете. Выйдя далеко за рамки «бандеровского» дискурса, Фишбейн — один из лучших украиноязычных поэтов современности, лауреат ордена князя Ярослава Мудрого и убежденный украинский националист, — пытается опровергнуть все обвинения в антисемитизме, когда-либо предъявленные украинским националистам от Петлюры до Ющенко. Выглядит это несколько апологетически-наивно. Методы советских спецслужб, в свое время создававших спецотряды НКВД, под видом бандеровцев терроризировавших местное население, хорошо известны, но вряд ли козни (вполне реальные) НКВД/МГБ/КГБ/ФСБ против украинского национально-освободительного движения могут объяснить присущие многим лидерам этого движения ксенофобию и антисемитизм. В картине, нарисованной Фишбейном, есть командир Украинской повстанческой армии Роман Шухевич, чья жена приятала еврейскую девочку Ирину Райхенберг (странно, что за все эти годы никто не опросил саму спасенную, скончавшуюся в Киеве в 2007 году), есть Стелла Кренцбах — еврейка-член УПА, реальность существования которой многими подвергается сомнению, есть вполне реальные евреи, служившие в УПА — д-р Абрахам Штерцер, Самуэль Нойман, Роман Винницкий. Нет только не вписывающихся в светлый образ национального движения фактов, бросающих на него хотя бы подобие тени. Впрочем, нет и малейшего сочувствия к национальным чаяниям оуновцев у тех, для кого Бандера — не более чем палач и «фашистский прихвостень».

Бандера и национальная идентичность

Глупо сводить все споры о роли Бандеры в украинской истории к сакраментальному: герой или… Он уже давно больше, чем герой или антигерой, — вождь ОУН превратился в элемент национальной идентичности. Над этим потрудились (о чем пишут и россиянин Александр Мотыль, и украинец Андрей Портнов) российские шовинисты, навесив на галичан, а то и просто украиноязычное население ярлык «бандеровцев». Для многих это презрительное прозвище стало со временем поводом для некой гордости (подобно тому, как афроамериканцы присвоили слово nigger), другие, например, профессор Химка, наоборот, призывает украинцев «не принимать наследие ОУН за основу своей идентичности».

Готовность признать, что во имя независимости Украины совершались жестокие преступления, становится сегодня неким тестом на зрелость общества. Так же, как отказ от пропагандистских клише советского периода будет свидетельствовать о том, что этот период в истории Украины — как его ни оценивать — прошел. Справедливо морщиться при рассуждениях об «успешном менеджменте» Сталина и не замечать убийства и этнические чистки, совершенные бандеровским движением, украинцам больше нельзя. Иначе все лозунги о европейском выборе и приверженности демократическим ценностям превратятся в лицемерную демагогию, лишая страну шанса на лучшее будущее. Чем не спецоперация?

Примечание

[1] Шеф-редактор программы «Великие Украинцы» Вахтанг Кипиани заявил о манипуляциях с результатами голосования. Он утверждал, что занявший первое место Ярослав Мудрый за месяц голосования имел в своем активе лишь 60 тысяч голосов, а в последний день количество его сторонников вдруг выросло на 550 тысяч, что позволило оттеснить лидировавшего до того Бандеру на третье место.