Онлайн-тора Онлайн-тора (Torah Online) Букник-Младший JKniga JKniga Эшколот Эшколот Книжники Книжники
Двое молодых и страстных
Анна Шварц  •  26 февраля 2007 года
Герои книги молоды и бескомпромиссны, они спорят друг с другом и своими современниками. Читать публицистику столетней давности очень поучительно и интересно, многие темы не утратили актуальности и сейчас.

«История их отношений образует некий пунктир из пересечений двух расходящихся жизненных путей. Каждое из этих пересечений оказывалось одинаково важным для обоих, но главное – и для биографа Чуковского, и для биографа Жаботинского история этих отношений открывает многое в их судьбах, которые столь же пунктирно пролеживаются за этим сюжетом».

Наши читатели уже много знают про Жаботинского, Чуковского и точки соприкосновения их жизней и творчества. А источником для многих писавших об этом послужила книга Евгении Ивановой. Она состоит из публицистических статей столетней давности с некоторым вкраплением писем, а также комментариев автора-составителя. Звучит, возможно, слишком сухо, но на самом деле книга чрезвычайно увлекательная.

Кстати, не все представленные в книге материалы касаются отношений Чуковского и Жаботинского или «еврейского вопроса». Вот Жаботинский в своем парадоксальном стиле объясняет, что литературная критика не нужна, ее роль сыграна и она стала бесполезной и даже вредной. «Теперешнее обилие критических статей только сбивает публику с толку», - многие бы сегодня под этим подписались, а многие бы, наоборот, попытались оспорить. Жаботинский воспевает «стремление и влечение цельной, не философствующей души» и заявляет: «Философствовать мы умеем – и ничего из этого не вышло. Мы должны снова научиться желать». «Закрой глаза и отдайся Чехову, как музыке, – он научит тебя желать», - призывает будущий сионист. Возможно, не будет натяжкой сказать, что в статье о литературной критике заложена мечта о мечте, тоска по мечте, желательно – почти несбыточной, которая потом станет «Тоской о патриотизме» (статья Жаботинского, также включенная в сборник), пламенным сионизмом. Возможно, сионизм Жаботинского действительно был отчасти рассудочным, но уж точно не без пламени и страсти, недаром евреи в романе «Самсон Назорей» - «народ с голодным сердцем».

А что же Чуковский? Чуковский тоже человек страстный.

Чуковский был критик-разоблачитель, исходивший из убеждения, что писатель пользуется словом не столько для того, чтобы выразить свои истинные мысли, сколько для того, чтобы скрыть их.

А еще оба героя книги Ивановой - молодые. Многие знают Чуковского по его дневнику советского времени и опубликованной в издательстве «НЛО» переписке с дочерью Лидией – Чуковского немолодого, нездорового, умудренного жизнью, страдающего бессонницей, борющегося с литературными чиновниками и цензурой и часто проигрывающего в этой борьбе. Чуковский одесского периода – молодой, задиристый, увлекающийся. У него все впереди. Он даже не знает, до какой степени… Он радуется первой публикации, первому гонорару и новым брюкам, и спустя многие годы благодарен Жаботинскому и с нежностью его вспоминает. Трогательная сцена, описанная в 1964 году в «Литературной газете» и расшифрованная Ивановой: Чуковский целует портрет Жаботинского, помещенный в юбилейном выпуске «Одесских новостей» за 1909 год, говоря: «Вот этот дал мне путевку в литературу». Конечно, в «Литературной газете» фамилию Жаботинского не назвали – целует, мол, Чуковский чей-то портрет…

Впоследствии Чуковский вернул Жаботинскому долг: принял участие в публикации русского перевода книги британского полковника Дж. Г. Паттерсона об истории еврейского полка и написал к ней предисловие.

Мы не будем пересказывать все сюжеты, из которых самый известный, безусловно, – полемика о евреях и русской литературе. Здесь позиции героев книги совпали… но несколько своеобразно. По другим вопросам они полемизируют – друг с другом и с прочими журналистами.

Одним из достоинств книги является то, что тема «ЧиЖ» (Чуковский-Жаботинский) существует не сама по себе, а в контексте. В книге представлены тексты современников главных героев. Многократного цитируемую фразу Чуковского о «перерождении» Жаботинского после кишиневского погрома дополняет мнение Розанова. «Что сделалось с добрым Жаботинским – я не знаю», - недоумевает он. Да, был Жаботинский такой худенький, ироничный, читал Лермонтова на развалинах Колизея – и вдруг начал говорить о величии древнего Израиля и льющейся еврейской крови. Явный посттравматический шок. Подумаешь, погром! Но зачем же стулья ломать? Еврей не должен быть таким, считает Розанов, он должен быть тихим, грустным, трогательным, влюбленным в русскую культуру и служащим ей – как скульптор Гинзбург, например.

Трудно удержаться от того, чтобы процитировать фрагмент статьи Жаботинского о патриотизме и евреях-патриотах России.

Точно ли объектом вашей любви является Россия? Россия громадна, в ней есть области, которых вы никогда не видели и которые даже не похожи на то, что вы когда-нибудь видели. В ее состав входят, кроме того, чисто механически присоединенные части – Польша, Кавказ, закаспийские пространства. Вы их тоже любите? Т.е. я спрашиваю не о простой симпатии, которую средний человек может испытывать и к Италии, Швейцарии или Франции, - а любите ли вы их именно как часть России? .... Как быть с южной половиной Сахалина? Любите ее или нет? Логически выходит, что нет, ибо это уже не Россия; зато оставшуюся половину несомненно любите – как раз до того места, где стоит японская застава... Что касается до Финляндии, то уж это, видимо, зависит от того, каков будет исход запроса в Думе... В патриотизме патриотических инородцев дело идет, явным образом, не о России как таковой, а о русской народности, о русской культуре.

Тут Жаботинский, как ранее Чуковский в статье о евреях и русской литературе, преувеличивает, как мне кажется, значение происхождения и крови. В наши дни эти слова звучат актуально не только для инородцев, но и для многих жителей больших городов.

Да, очень поучительно читать публицистику столетней давности. Основные аргументы противников Жаботинского – невозможность, утопичность создания еврейского государства и развития литературы на иврите – опровергло время. И тем не менее, хотел этого Жаботинский или нет, но связь евреев с Россией и русской литературой не распалась, а лишь укрепилась. Хорошей иллюстрацией служит «пунктирная связь» самого Жаботинского с Чуковским, которая многим интереснее, чем его же политическая деятельность.