Спецпроект Booknik+ J-life о жизни в Израиле.

Что такое «киф» и как принять его достойно. Писатель и художница Аня Лихтикман начинает рассказывать «Букнику» об израильских словечках, жестах и понятиях, которые когда-то поразили ее воображение, а теперь могут поразить и ваше.

23–27 ноября в Иерусалиме пройдет фестиваль «Кисуфим», объединяющий еврейских поэтов и писателей, носителей еврейской культуры в Израиле и во всем мире. Среди участников фестиваля — Давид Гроссман, Людмила Улицкая, Этгар Керет, Михаил Гробман, Галина Зеленина, Виктория Райхер.

Странные буквы, отсутствие гласных и самый главный страх и кошмар всех, кто сталкивается с ивритом, — глагольная система биньянов — вовсе не так ужасны, как кажется. Недавно вышел первый учебник иврита, созданный российскими авторами и предназначенный для преподавания на университетском уровне, — но им прекрасно можно пользоваться и для самостоятельной работы. «Букник» попросил одного из авторов, Александру Полян, чем-нибудь утешить тех, кто хочет выучить язык, но не знает, как за это взяться.

Лиза Розовская — о нелегких попытках сохранить русский язык, живя в Израиле.

Доктор искусствоведения, руководитель отделения еврейского искусства в университете Бар-Илан Илья Родов приехал в Москву по приглашению проекта «Эшколот» и прочитал три лекции. Первая была посвящена ивриту в творчестве художников итальянского Возрождения.

Учительница предлагает закончить фразу: «Йоси — холостяк. Друзья Йоси советуют ему...»
«Пойти в клуб», — говорит Каролин.
«Зарегистрироваться на сайте знакомств», — предлагает Оксана.
«Помолиться», — отвечает новенький, американец Стив.

Вначале в классе была одна финка, одна американка, одна армянка, шесть французов и девять русских (включая меня). С каждым следующим днем число французов почему-то росло, а число русских убывало.

Михаил Айзенберг рассказывает Линор Горалик о журфиксах 70-х годов, отъездах друзей, (не) соблазне диссидентства, подпольном изучении иврита и «определенных структурах».

И вызывая в сердцах в дни сии память о первых Хасмонеях, нам должно вдохнуть дух пробуждения во все партии национального лагеря нашего и, зажигая свечи сии, воспламенить национальное чувство в сердцах угнетенных братьев наших, подобно первым Маккавеям.

Однако в идишском фольклоре кот — животное, не заслуживающее доверия, он не способен жить в мире с другими, обжора, ленивец, ловкач и хитрец, который, несмотря на свой наивный вид, может причинить вред.

Он подался к востоку и добрался до маленького городка, до изгороди, окружающей бойню. Там он упал, голый, как это принято у дикарей, и при нем лишь лук со стрелами и амулеты. И во всех штатах Америки не было никого, кто бы знал его язык, потому что он остался один.

Постимся ли мы в Судный день или едим в этот день мясо в молоке, придерживаемся ли морали Ветхого Завета или считаем себя верными учениками Эпикура — мы не перестаем чувствовать себя евреями.

Многочисленные исследования профессора Германа привели его к выводу, что существует человек, по наружности своей мужеского пола, а по истинному, внутреннему строению — он женщина, и наоборот. И у такого человека естественное влечение к представителю своего внешнего пола.

Чем же можно объяснить неопрятность и грязь, царящие в еврейских кварталах города и позорящие весь Дом Израилев? И какой стыд должен испытывать всякий при виде гоя, вынужденного затыкать нос, проходя по еврейскому кварталу Иерусалима!

«Мужчины, женщины и дети, стар и млад, пришли к дому Батьи, престарелой супруги раввина Авраама Шимона, дабы изгнать ее из колонии с бранью, проклятиями, поношениями, анафемой и поруганием, в связи с тем, что она согласилась позволить мужу своему раввину Аврааму Шимону взять за себя замуж вторую жену…»

Иосиф Бегун: «Cовершенно случайно я встретил человека, старого еврея, который, узнав о моем желании выучить идиш, предложил мне изучать у него... иврит. Я удивился: «Зачем мне иврит?» В синагогу люди моего возраста не ходили, молитвы мы тоже не знали. Была тогда в Москве одна синагога, которая обычно пустовала, но в Йом-Киппур народ там собирался. Но ничего привлекательного для меня там не было».

Переводчику на иврит дано совершить то, что переводчику на другие языки уже не совершить. Не знаю, какие коллеги могут сказать в XXI веке, что переводят Овидия на свой язык впервые.

Бялик жил в нескольких странах и писал на самые разные, в том числе трагические, темы. Но накануне его дня рождения хочется вспомнить известнейшее лирическое стихотворение. Некоторые говорят, что оно о Каббале, а кое-кто считает, что Бялик написал его, когда познакомился с симпатичной девушкой и гулял с ней по полям и лесам.

«Перец сидел за столом, тянул что-то невнятное. Вы, конечно, плохо написали, но не так плохо, как могли бы», — живописует эту сцену лектор. На память о визите к классику адепты старались у Переца что-нибудь стащить; один прыткий юноша взял из пепельницы окурок — и этот окурок предательски задымился у него в кармане.