Возвращается еврей с первой в истории бар-мицвы на Плутоне, выглядит очень расстроенным, другой еврей его спрашивает:
— Что с тобой? Плохая музыка была?
— Да нет, прекрасных музыкантов позвали.
— Неужели плохо кормили?
— Что ты, еда была неземная!
— Ну, так что тебе не понравилось-то?
— Атмосфера не та.

Главный вопрос: почему космонавты лезут на небо, но не видят там Б-га, да еще и кичатся этим перед всем миром, и не следует ли отрывать им головы и другие жизненно важные органы за такую наглость? Ну, во-первых, не будет же Б-г показываться каждому идиоту в жестянке. Во-вторых, путешествия в космос, строго говоря, есть и в самой Торе: Моисей в книге Бытия и пророк Илия во второй Книге Царств, отправляясь напрямик к Б-гу, летели явно куда-то вверх. А в-третьих, встреча с Б-гом даже для подготовленного человека вещь непростая. Как известно, большой каббалист и один из величайших мудрецов иудаизма Рабби Акива, полностью познав Тору вместе с еще тремя мудрецами (Бен-Азаем, Бен-Зомой и Ахером), вошел в Пардес⁽¹⁾×(1) Дословно «фруктовый сад», метафорическое название Торы и там таки увидел Б-га. Соответствующая майса⁽²⁾×(2) Поучительная история, рассказанная с некоей долей юмора; байка сообщает, что Бен-Азай от лицезрения Г-да умер, Ахер вообразил, будто зло сильнее добра и стал еретиком, Бен-Зома просто сошел с ума, и только Рабби Акива нормально пережил эту встречу и вышел из Пардеса в мире.

Мудрецы в Пардесе

Современные мудрецы и знатоки Торы, увидев перемещения за границы неба своими глазами, посчитали необходимым как-то огалахизировать этот момент. Особенно после полетов на Луну — она, несмотря на свой вроде как вторичный по отношению к Солнцу статус, веками сакрализировалась еврейской традицией, в частности заповедью «Кидуш левана»⁽³⁾×(3) Заповедь освящения луны; ритуал, при котором читают определенный набор молитв.. И вот в это священное пространство высаживаются на звездолете какие-то людишки, причем неевреи (вопреки домыслам конспирологов, ни Армстронг, ни даже Фрэнк Борман евреями не были; впрочем, по некоторым особо дремучим теориям, всю высадку снял в Неваде вполне себе еврей Стэнли Кубрик). Так вот, в 1968 году, как раз когда «Аполлон» вплотную подлетел к Луне и в упор ее сфотографировал с обеих сторон, на одном из хабаднических фарбренгенов⁽⁴⁾×(4) Хасидское застолье, собрание для обмена мнениями по религиозным и прочим вопросам, касающимся хасидизма про это высказался сам Любавический ребе Менахем-Мендл. По словам мудреца, выходило, что это событие лишь подтверждает принцип, сформулированный основателем хасидизма Баал Шем Товом: что бы ни произошло, пытливый ум всегда сможет вывести из этого расширенное понимание своего Б-жественного предназначения.

Ребе этот полет вдохновил на красивую параллель между «Аполлоном», отрывающимся от Земли и пронзающим атмосферную оболочку, и душой человека, так же стремящейся оторваться от своей внутренней «Земли» и упорхнуть в Рай. Мол, некоторые люди довольствуются для этого внутренним самолетом, не могущим преодолевать пределы атмосферы, а надо бы летать ракетой, внутренним «Аполлоном». Как его завести и отправить на метафизическую Луну, ту самую, из «Кидуш левана»? Получить Нобелевскую премию мира, даже когда никто не воюет, заниматься благотворительностью, даже когда нет голода и нищеты, и просвещать, даже когда нет невежества. Вытекающие из этого Небо и Рай в любом случае принадлежат Вс-вышнему. И что с того, что люди высаживаются на гигантские сгустки материи? Пусть себе делают это сколько душе угодно, где тут противоречие?

Любавический ребе потом не раз извлекал Б-жественную мудрость из космонавтики — например, когда обсуждал со своим учеником Вельвлом Грином, видным ученым из NASA, последние космические вопросы и достижения. Существовала такая проблема: для того, чтобы сдвинуть космический корабль с места и отправить его за пределы атмосферы, нужен очень мощный толчок, подпитываемый топливом; чем тяжелее объект, тем более сильного толчка он требует, а раз так, то нужно и больше топлива, — а умещать его где? В большем баке. А чем больше бак, тем больше и вес всей конструкции, и вот опять нам нужен толчок большей мощи — в общем, ничего не взлетит, все тлен. Как решили действовать — гигантский двигатель, поднимающий ракету, преодолевает силу притяжения с помощью гигантского количества топлива, помещенного в самый большой бак; опустошившись, он сразу же отстегивается, и ракета начинает поглощать второй бак, чуть поменьше, который потом тоже выкидывают, а потом третий, и тоже его выкидывают, а потом четвертый, а потом пятый, и так до самого Сатурна. Профессор Грин весь этот механизм знал как свои пять пальцев (и руку приложил к его изобретению), но все равно не мог понять, как связаны топливные баки и служение Б-гу. Ребе объяснил ему, что ракета — это как человеческое дитя. Соска становится не нужна, когда ребенок уже достаточно взрослый, чтобы есть конфеты, конфеты становятся не нужны, когда он садится на велосипед, и так далее — чтобы ребенок в итоге добрался до Сатурна, отжившие свое баки надо уметь отцеплять вовремя. Но еще важнее уметь сразу же подать новый.

Среди всей этой идиллии понимания и принятия имеется и серьезный раввинистический аргумент против исследования космоса: история Вавилонской башни. Вот уж кто полез на небо и был жестоко за это наказан! Однако рабби Наум Рабинович, сославшись на трактат «Санхедрин», объяснил это наказание тем, что вавилоняне с самого начала пытались достичь неба с фигой в кармане. Часть из них просто хотела контрабандой поселиться в Раю, часть хотела не только жить в Раю, но и поклоняться там многим богам (хотя Он — один), а еще часть и вовсе собиралась перебросить на небеса войска, объявить Б-гу войну и убить Его. Так и сейчас: советская космическая программа, усиленно пытавшаяся Б-га в космосе не увидеть, давным-давно прекратила свое существование, а американские астронавты до сих пор летают без особых проблем. Почему? Потому что проявили дальновидность и, впервые подлетев к Луне, послали на Землю с очередного «Аполлона» напоминалку: «В начале сотворил Б-г небо и землю».

А как вести себя простому еврею, если он внезапно оказался в космосе, но его не слишком занимают талмудические хитрости? Как быть с Галахой, с мицвами? Как соблюдать шаббат — по земному времени или по космическому (космолет-то облетает всю Землю за 90 минут)? Как с таким ходом времени отмечать еврейские праздники, частично привязанные к лунному календарю? Как молиться? Не становится ли кошерная еда некошерной, попадая на орбиту? Как на космических станциях преображаются этические заповеди?

Ребром все эти вопросы поставил первый израильский астронавт Илан Рамон, летавший на шаттле «Колумбия» (и, к несчастью, трагически погибший при возвращении на Землю вместе со всей командой в 2003 году). С кашрутом все быстро разрешилось — в американском штате Иллинойс есть компания, производящая кошерную еду в специальных самоподогревающихся запечатанных сумках. А вот с шаббатом и другими праздниками вышло позаковыристее.

Первый способ решить эту проблему — не летать, то есть, не попадать в такие ситуации, когда все ритуалы невозможно соблюдать. Но так, конечно, нельзя — может, скоро всем придется отправиться куда-то к звездам, и что тогда делать? Второй способ — ритуально освободить еврея-космонавта от всех его иудейских обязанностей. Но так тоже нельзя — а вдруг ему придется отправиться на Марс, и что же, переставать быть евреем лет на пять, а то и на десять?

Картина Андрея Карпова «Еврей на Луне ищет дорогу домой»

Мудрецы задумались. Ребе Давид Хаим из Нетании предложил Рамону соблюдать шаббат каждые девять часов, по 90 минут, и потом опять за работу; не очень продуктивный космонавт получается! Рабби Йонатан Ромейн вспомнил, что существует принцип «Пикуах нефеш», позволяющий не соблюдать шаббат в случае угрозы человеческой жизни. Она в космосе действительно есть, даже в самых современных кораблях и станциях (см. фильм «Гравитация»), но не каждый же миг? А рабби Давид Голинкин предложил Рамону считать время по месту вылета — то есть когда в Хьюстоне шаббат шалом, тогда и у него он должен быть, и так со всеми остальными праздниками. Кстати, евреи Южного и Северного полюса, Норвегии, Швеции, Аляски и Исландии поступали примерно так же, только у них день был длиннее, чем нужно, а в космосе он короче, но проблема-то в целом та же.

Рамон в космосе шаббат, прямо скажем, не соблюдал, зато ел только кошерное, а еще взял с собой маленький свиток Торы и счастливую долларовую банкноту, доставшуюся ему от самого Любавического ребе. Озабоченность астронавта вопросами соблюдения иудейских ритуалов в космосе навсегда внесла его в историю еврейской мысли и даже породила ее отдельное направление — такую специфическую космическую раввинистику.

Илан Рамон (1954–2003)

А рабби Цви Коников считал Рамона примером для всякого еврея: «Он путешествовал со сверхзвуковой скоростью, но всегда демонстрировал способность немного остановиться и все обдумать. В этом и есть вся суть шаббоса».

Что в космосе, что дома.