Каждый день хожу мимо лотка «Книжного рая». Зеленые такие, наверняка видели. «Все книги по 10-40-50 рублей». Они круглый год по всей Москве, только снежными зимами улетают на юг. Пока снега нет, жмутся на тротуарах. Наверное, время тянут, рассчитывают, что снега не будет. Как Стриж в «Прекрасном Принце». Надеюсь, без летального исхода.

Каждый день на этих лотках покупаю книжки. Не могу их там оставить. Вот вы как договариваетесь с судьбой? Подкармливаете животных, откупаетесь от нищих? Я уношу с зеленых лотков груды книжек. На зеленые лотки попадают книжки, от которых отреклись издательства. Сироты.

Мне их жалко больше, чем этих мохнатых сонных кренделей, которые при ближайшем рассмотрении оказываются бродячими собаками. И, страшно признаться, больше, чем нищих. У книг нет воли. У всех прочих есть.

А вы знали, что если книжка совсем не продается, ее пускают под нож? Жаростойкие свойства рукописей мне невнятны, но о том, что книжку можно убить, я знаю наверняка.

Значит, они живые.

Автор и его страна

Замония — мешанина сказочных племен, непостижимых существ наистраннейшего свойства (их систематика приводится в «13 1/2 жизнях капитана по имени Синий Медведь»). В Замонии возможны провалы между измерениями; соревнования врунов; высокоразвитые динозавры, не пожелавшие вымирать и превратившиеся в племя писателей и поэтов; карликовые пираты; волны, которые до смерти убалтывают потерпевших кораблекрушение; гигантские пауки, живущие в лесу, где им нечего есть, и наводящие галлюцинации на случайных путников, чтобы те забрели в паутину; химериады, что питаются страхом и отчаянием; торнадо, мотающееся по пустыне — всегда одним маршрутом; города-ловушки, построенные обитателями подземного царства, которым потребны рабы; существа с несколькими мозгами и так далее.

Почти все люди изгнаны из Замонии за чрезмерную склонность к войнам. Замония — отдельный континент; столица ее — Атлантида, и на карте Замония располагается там, где сейчас Атлантический океан. Остальное легко додумать.

Книга

Главный герой «Города Мечтающих Книг» Хильдегунст Мифорез, он же Optimus Yarnspinner, а в оригинале Hildegunst von Mythenmetz, — динозавр. История города динозавров изложена в «Румо», второй книге замонийского цикла, и сводится примерно к следующему. Когда-то давным-давно динозавры вышли из озера и, спасаясь от холода, обрели пристанище в лабиринте внутри громадной горы. Вымирать динозавры не планировали, а потому предпочли эволюционировать, и эволюция сделала их блистательнейшими в Замонии мастерами изящной словесности. Город то и дело осаждали армии каких-то бандитов, убежденных, что в недрах лабиринта прячутся несметные сокровища, но динозавры, в совершенстве освоив искусство необременительной обороны, успешно изгоняли одну армию за другой и возвращались к тому, что любили больше всего, — к стихам и прозе.

Умирая, литературный крестный Хильдегунста Мифореза оставляет герою десять страниц рукописного текста — лучшего текста, когда-либо написанного на белом свете. Следы безымянного автора теряются в Книгороде, и Хильдегунст Мифорез отправляется туда, чтобы найти таинственного гения и стать его учеником. Он не верит в стариковские байки про Орм — энергию звезд, если угодно, дарующую вдохновение, — и, однако же, сам того не подозревая, отправляется на поиски Орма.

И здесь история, как легко догадаться, только начинается.

Город

Книгород прорастает из книг. Он выстроен из них, он дышит ими. В нем холодно и пыльно, и на каждом углу книжные лавки и кафе. Всякий вечер в «Каминный час» повсеместно проходят чтения: начинающие писатели декламируют свои вдохновенные труды. Побирушки — обнищавшие поэты, разумеется, — за гроши пишут стихи по случаю. В злачных кварталах критики из-под полы продают разгромные рецензии. Обитатели города — охотники за книгами, литературные агенты, издатели, писатели, книготорговцы, букваримики (алхимики от книгоиздания); многообразная замонийская каша. Мифы. Страшилки. Герои.

Будь этот город приморским, он был бы Новым Орлеаном. Или, может, Одессой.

Почему в переводе он стал «Городом Мечтающих Книг», для русскоязычного читателя останется загадкой. Эти книги не мечтают. Они спят и грезят. Грезят о том, что однажды их прочтут.

«Мечтающие книги». Так называли здесь антикварные фонды, которые, на взгляд торговцев, были уже не совсем живы, но еще не совсем мертвы, а находились в неком промежуточном, подобном сну состоянии. Их первоначальное бытие осталось позади, впереди ждал распад, поэтому миллионы и миллионы книг влачили апатично-сонное существование на полках и в ящиках, в подвалах и катакомбах Книгорода. Только когда книгу брала и открывала ищущая рука, только когда ее покупали и уносили домой, она могла надеяться проснуться к новой жизни. Вот о чем мечтали все здешние книги».
Но Книгород — лишь вершина айсберга. Ибо под Книгородом существуют катакомбы — и там, во тьме, пульсирует жизнь, которую наверху поминают с опаской и от которой зависит всё. Ибо под землей, в лабиринте, где каждый шаг чреват обвалом, среди таинственных монстров сотни лет обитают книги. Охотники за книгами отправляются в подземные лабиринты, дабы, рискуя жизнью, отыскать и доставить наверх редчайшие тома, и потому охотники за книгами — едва ли не самые влиятельные граждане города. Во всяком случае, боятся их больше всего. Нет, они не всегда любят книги, еще реже склонны к чтению, а порой и вовсе не умеют читать — они просто знают книгам цену. И за редкий том — скажем, за фолиант из «Золотого списка» — готовы предать и убить.

Понятно, что подкупает в этом мироустройстве. Книга в нем — величайшая ценность, краеугольный камень, который в определенном смысле (иногда, поверьте, в буквальном) заменяет пищу и кров, а отчасти — власть и деньги. Книги оборачиваются не инструментом необязательного времяпрепровождения для мучимого скукой просвещенного потребителя, но абсолютной самоценностью.

Книги

Можно также сказать, что книги — флора и фауна Книгорода. Ибо книги бывают разные. Книги бывают живые (с глазами и мехом, их надо кормить и можно погладить) и опасные (с ловушками, способные ослепить, оглушить, искалечить, убить). Книгородский магнат, филантроп и ненавистник писателей Фистомефель Смайк (существо, в переводе обозначенное не слишком прозрачным термином «червякул» — от червяка и акулы) предлагает гостю полистать опасную книгу: пустую, где разворот 333-й страницы сплошь покрыт словами «Вас как раз сейчас отравляют», а весь том пропитан парализующим (впрочем, не смертельным) ядом.

В катакомбах существуют книжные коллекции в переплетах из последних представителей вымерших видов животных. В недрах лабиринта ржавые гномы построили гигантскую железную дорогу с тоннелями, станциями и вокзалами для транспортировки одних только книг. Слепой великан на ощупь читает великанские книги. Букваримики изобрели дыбоволосые книги — книги, пропитанные веществами, которые обостряют восприимчивость при чтении ужастиков. Тень-Король, зловещий обитатель катакомб, чье дыхание вселяет смертный ужас, хранит библиотеку Орма — книги, написанные, когда их авторов пронизывал Орм, — и эти книги в некотором роде опаснее опасных. А в замке Тень-Короля живут плачущие тени — души книг, которые никто и никогда не прочтет.

Все, что может происходить с книгами — а также кое-что такое, чего происходить не может, — в Книгороде и его катакомбах с книгами происходит.

Снова книга

Итак, Хильдегунст Мифорез отправляется на поиски безымянного автора гениального текста. На десяти рукописных страницах шедевра описан страх чистого листа; читая, любой, кто умеет читать, смеется и плачет — и меняется необратимо. В Книгороде Мифорез беседует с разными персонажами, и одни гонят его, едва взглянув на текст неизвестного автора, другие же привечают. Фистомефель Смайк обещает помочь, травит гостя опасной книгой — и вот так Хильдегунст Мифорез попадает в подземелье. Неспортивный, неуверенный в себе и помешанный на чтении прямоходящий динозавр оказывается в клоаке Негорода — на мусорной свалке, куда отправляются все убитые книги, а местная фауна отнюдь не расположена к одомашниванию. Чудом спасается от кошмарных обитателей сумрачного лабиринта; попадает к страшным книжнецам, о ком охотники за книгами распускают пугающие слухи; катается по дороге ржавых гномов; и, наконец, встречает того, кто станет ему Учителем.

Роман-путешествие. Роман воспитания. Становление будущего писателя. Сказка. Отчасти классическая комиксовая история супергероя. Лучшая книга о книгах, какая только была написана.

Да, добро торжествует. Да, жертвы неизбежны. И в финале главный герой обретает Орм, в который не верит.

Город книг

Книгород и его обитатели — то, каким мы, книжные дети, в детстве представляли себе идеальный мир. Наше будущее из параллельной вселенной, на которое никто не надеялся. Мы, школьники, что раз в две недели приходили копаться на полках детских районных библиотек и от случая к случаю совершали набеги на книжные шкафы в гостях у родственников. Мы, кто в десятом классе с ужасом понял, что в этой жизни нас интересует одно только чтение. Мы, кто сейчас торопится по переходам метро, пальцем заложив страницу, и не помнит, как доехал из пункта А в пункт Б, потому что читал всю дорогу. Книгород — обиталище книжного народа. Греза книжных червей о том, что над ними никто не смеется.

После романа Мёрса становится ясно — если не было ясно прежде, — как можно посвятить книге всю жизнь. Как можно ради книги забыть о близких, ради книги на долгие годы расстаться с любимой. В определенном смысле можно считать, что евреи в доме учения воплощают недостижимую эту грезу. И все же она остается недостижима — вероятно, потому, что зрелые люди, проживая свою реальность, отдают предпочтение компромиссам.

А Вальтер Мёрс создал идеальный мир — где, разумеется, все не слава богу, случаются убийства и интриги, отчаяние и предательства, слабые отправляются в изгнание, а сильные бражничают на руинах. Все как везде. Но поскольку главная ценность в этом мире — материальная и духовная — книга, с несправедливостью мироустройства чуточку легче примириться. У такого мироустройства еще есть шанс.

Книга по-русски

А со мной произошло странное. Я читала Мёрса по-английски и по-русски. И то и другое — не оригинал. И однако же в переводе Джона Браунджона «The City of Dreaming Books» оказался приключением — вот именно, на старый лад, как в «Толковом словаре замонийского языка». Когда тебе страшно, смешно, и хочется плакать, и нет никакой возможности отложить книгу, пока она не закончилась, и ты несчастен, когда она все же заканчивается. По-русски же получилась унылая жвачка, которая не тянет не только на приключение — даже на отчетливое воспоминание. Я не знаю, в чем тут дело. Я даже не могу сказать, что перевод Анны Комаринец — у нее на счету много переводческих подвигов (кто читал по-русски «Американских богов» Геймана, меня поймет), и она вообще-то особо не замечена за переводами с немецкого — чудовищен. В нем местами беспомощные рифмы в стихах (впрочем, в переводе Н. Эристави). В нем немало вялого сукна, негибкие фразы и расстроенный звук. Слегка замусоренный, монотонный, полуживой текст: есть такие переводы, в которые невозможно ткнуть пальцем и сказать: «а вот тут переводчик облажался», но от текста в целом остается впечатление муторного морока. Это не чудовищно — это уныло.

Проще всего, конечно, сказать, что дело в языке, — но ведь мы знаем, что и в переводе на русский приключение возможно.

Как и все книги, «Город Мечтающих Книг» — живой. Жаль только, что по-русски — увечный.

Приключения не получилось.

И здесь моя история закончится, не начавшись. Потому что Орм… в общем, не станем себя обманывать.

Автор рецензии благодарит за поддержку и консультации Анну Чередниченко.

Еще о жизни книг:
См. статью «Ниоткуда»
Все краски смерти для тебя
Маркус Зузак. Книжный вор. Отрывки из романа (препринт)
59-я Франкфуртская книжная ярмарка: «Ешьте разумное, доброе, вечное!»
Книги и люди в огне — инсталляция Мюррея Зимайлса
Во глубине советских книжных полок
Книжный Рай для грезящих книг