Один мальчик в детстве писал письма воображаемым друзьям. Одна девочка в детстве гуляла во сне. А когда выросли, оба стали переводчиками. Так говорил Виракочи. Ну, или еще кто-нибудь.
2. В нашей практике был случай, когда переводчик и редактор, дружно поработав над простеньким детективом, какие автор шпарит по штуке в полгода (ну, примерно), предъявили издательству список требований числом одно и 35 вариантов названия детектива на понятном русском языке. Требование сводилось к тому, чтобы поместить в начале книги стихотворный эпиграф, сочиненный переводчиком специально для этой книги. В списке названий фигурировали «Рыжий парик», «М-мразь!», «Кровь и любовь», «Зайчик, беги!», «Смерть Зайца», «Кровавый косарь» и «Девушка с дрелью». О настоящем названии детектива мы умолчим. Мы искренне восхищаемся этими людьми.
3. Однажды нам пришлось — по внелитературным причинам и отнюдь не потому, что не знаем релевантных слов, — придать одному переводному роману название «Пикник на руинах разума». С тех пор, конечно, историческая правда восторжествовала, но мы по сей день считаем, что «пикник на руинах разума» идеально описывает бесконечное множество изготовляемой ныне книжно-бумажной продукции.
5. Говоря объективно (что с нами случается редко) — перевод художественной литературы не нужен никому, кроме собственно переводчика, который решает свои интерпретаторские (творческие либо личные) задачи. Коммерческую составляющую процесса мы здесь не рассматриваем.
6. Существование школ перевода — массовая делюзия, которая время от времени доводит разные группы людей до агрессивного умопомешательства. Переводчик, заявляя о своей принадлежности к «школе», расписывается в собственной беспомощности перед лицом непостижимых тектонических сдвигов в языке и вместе с другими себе подобными спасается от лавин и селевых потоков, забившись в шалаш и распевая «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке».
7. Перевод — занятие настолько одинокое, что несколько вполне приятных людей и хороших переводчиков, организованных методом бригадного подряда, способны испортить хорошую многотомную книжку, расходящуюся сотнями тысяч тиража. Метод «А если в партию сгрудились малые — сдайся, враг, замри и ляг», невзирая на мнение мудрых старцев от книгоиздания, в переводе не работает.
8. Мы уверены, что человечество периодически бывает тайно атаковано бодиснэтчерами. Бодиснэтчеры — это такие инопланетные твари, которые при абсолютной глухоте, слепоте и полном отсутствии здравого смысла обладают весьма разветвленной и оголтелой фантазией. Более того, нам представляется, что переводчики особо подвержены пагубному воздействию сих злых поедателей мозга. Одержимость бодиснэтчерами случается и с хорошими переводчиками, но чаще – с дурными. Те, чей мозг съеден подчистую, называются «убийцами букв» — они не только безмозглы, но и злонамеренны.
Наука пока не нашла объяснения этому явлению, как по сей день не сумела объяснить зловещую тайну издательских барабашек, которые похищают (и, вероятно, пожирают) версии текстов, предназначенные для печати, и в ночи натравливают на вычитанную верстку ревнителей Русской Литературной Нормы, гнездящихся в корректорской.
Нам известен лишь один метод мирного противодействия бодиснэтчерам: хорошо бы собрать их всех в одном месте и кормить только селедкой. А пить не давать.
9. В переводе одного из самых устойчивых к воздействию земной окружающей среды бодиснэтчеров была обнаружена фраза: «Я пошла по улице мимо химчистки, фотографии и магазинчиков, которым удалось уцелеть после стока нечистот с мест массовых гуляний на окраине города». При ближайшем рассмотрении выяснилось, что автор хотел нам сказать нечто иное: «Я пошла по улице — мимо химчистки, фотомастерской и других лавок, уцелевших после оттока клиентуры в универмаги на окраине». Следует заметить, что этот бодиснэтчер обладает переводческим стажем в несколько десятилетий и приложил руку ко множеству других переводов англо-американской литературы.
10. Однажды другой неплохо адаптированный к земной среде бодиснэтчер, переводчик художественной литературы с понятного английского языка, на робкий вопрос, отчего у него в тексте так много калек, оскорбился смертельно и вскричал: «Это у автора кальки!»
11. Существуют переводчики, полагающие себя умнее автора (а также вселенского разума). Эти люди не только придерживаются принципа, согласно которому слово «woman» следует переводить исключительно и безвариантно «баба», и никогда — «женщина» (вне зависимости от контекста и прочих мелочей жизни), но равно полагают возможным добавлять в переводной роман 6 авторских листов, не сочиненных автором, если считают, что в некоторых главах не хватает юмора.
12. Есть отдельный класс переводчиков, о которых науке не известно ничего, — как об издательских барабашках и корректорах. Это переводчики фильмов. Никто не знает, откуда они берутся и куда деваются потом, но доподлинно можно утверждать одно: живьем их никто не видел.
13. Переводчик прошел первый уровень своего квеста, когда начинает пользоваться словарями родного языка чаще, чем двуязычными. Самое интересное в работе переводчика наступает, когда он изучил все словари и ничего полезного там не нашел.
14. В России переводчики берутся, как правило, не из Литинститута имени Отца Матери. Добрых и злых гениев перевода (и редактуры) — то есть две крайности профессионального развития — имеет смысл искать среди технической и естественнонаучной интеллигенции.
15. Большая издательская ошибка — думать, будто переводчики живут только в густонаселенных культурных метрополиях. Переводчики, как и евреи, обитают везде, просто в крупных городах больше вероятность повстречать их в метро.
16. Иногда у переводчика обостряется анально-ретентивный синдром — тогда переводчик самостоятельно выполняет функции редактора-душителя-свободы. Одним из самых показательных примеров этого малоприятного заболевания служит переводчица, у одной прекрасной английской писательницы (и голоса гей-движения притом) поменявшая героине пол (не обозначенный в романе прямо), поскольку упомянутой переводчице претило работать над книгой, где героиня — лесбиянка.
17. Вообще переводческое ханжество подразделяется на идеологическое, половое и маркетинговое. Если даже этого не замечают читатели, язык — не фраер, ханжам от перевода не спустит ни первого, ни второго, ни третьего. В числе первых жертвой синдрома переводческого ханжества пал, наверное, апостол Павел, который говорил: «Итак, братия, ревнуйте о том, чтобы пророчествовать, но не запрещайте говорить и языками», — однако затем опасливо прибавлял: «Только всё должно быть благопристойно и чинно».
18. Кто был первым переводчиком на земле, не очень известно, однако считается, что среди первых литературных переводов — «Эпос о Гильгамеше» (с шумерского на аккадский, 2-е тысячелетие до н.э.) и то, что впоследствии стало известно как «Ветхий завет» (с древнееврейского на древнегреческий, III—I века до н.э.). Впрочем, это неважно: каждый переводчик — сам себе первопереводчик. И ему лучше бы воспринимать себя как последнего переводчика на земле.
19. Вообще история перевода — это тайная и зачастую постыдная история человечества. Не стоит забывать, что рожки на голове Моисея тоже сочинили переводчики. Погромщики пришли уже позднее.
20. «Фердипюкс» — это слово такое. Им Сапожников предложил заменить слово «творчество». Поскольку слово «творчество» помаленьку начинает терять всякий смысл и ощущается только престижем и похвалой. И сказать про какое-нибудь дело, что оно не творческое, значит оскорбить всех в этом деле участвующих и отвратить к нему стремящихся. Вот Сапожников и предложил заменить слово «творчество» словом «фердипюкс» ввиду его явной противности. Чтобы тот, кто не умеет или не хочет делать кое-что без предварительного чертежа, не стремился бы к этому занятию только из-за клички «творец». Это же ясно! Одно дело сказать про человека, что он на творческой работе, а другое — объявить во всеуслышание, что он занимается фердипюксом. Кому это приятно?»
Михаил Анчаров. Самшитовый лес
Хорошие переводчики — как всякие, извините, художники — занимаются фердипюксом. Чем занимаются прочие, мы не знаем. Переводчик, который сознает, что делает, по отношению к читательской аудитории не выступает обслуживающим персоналом. Переводчик задуман не для того, чтобы читателю было проще переварить иноязычного автора. Он вообще ни для чего не задуман (см. пункт 5). Переводчик ничем читателю не обязан — ни гладкостью языка, ни оборотами, которые входят в читательский лексикон, ни художественными решениями, которые соответствуют представлению читателя о Русской Литературной Норме, ни созвучностью перевода читательскому прочтению (или прочтению другого переводчика). У переводчика есть обязательства перед автором и перед собой, и за их невыполнение переводчик рано или поздно расплачивается.
Все приведенные выше тезисы являются спекулятивными фактами и основаны на реальности. Любые совпадения с лицами, формами жизни и книгами, живыми либо мертвыми, намеренны.
А также:
Дневник наблюдений за редакторами
Дневник наблюдений за читателями
